- Ниро Вульф, #58
Глава 4
Мы всегда пьем свой послеобеденный кофе в кабинете главным образом потому, что кресло у его письменного стола — единственное, где Вульф может разместиться достаточно удобно. Конечно, и гостю пришлось предложить кофе. Он сказал, что попробует, он очень разборчив в этом, а когда Фриц поставил чашку на столик у красного кожаного кресла и хотел налить, он сказал, что чашка слишком мала, и попросил Фрица принести побольше.
Он не выглядел на свои семьдесят два года, и мне пришлось признать, что он не похож на убийцу, впрочем, убийцы редко бывают похожи на убийц. Одно было ясно: если он все же убил, то мог использовать именно яд, потому что ружьем, ножом или дубинкой он мог посадить пятна на свой превосходно сшитый трехсотдолларовый галстук, испачкать свои изящные маленькие руки или даже забрызгать кровью свое чистенькое личико с тщательно расчесанными усами.
Он взял большую чашку и отпил.
— Неплохо, — признал он.
У него был тонкий, жеманный голос. Он отпил еще.
— Неплохо. — Он посмотрел вокруг. — Хорошая комната. Даже неожиданно для человека вашей профессии. Этот глобус там, я заметил его, когда вошел, какого диаметра? Девяносто сантиметров?
— Восемьдесят пять.
— Самый лучший глобус, какой я когда-либо видел. Я дам вам за него сто долларов.
— Я заплатил пятьсот.
Хаусман покачал головой и отпил кофе.
— Он не стоит этих денег. Вы играете в шахматы?
— Теперь нет. Когда-то играл.
— И хорошо?
Вульф поставил свою чашку.
— Мистер Хаусман. Я полагаю, что вы пришли вечером, в пургу, не для этого.
Гость потянулся за кофе.
— Да уж. — Он продемонстрировал нам свои зубы. Это не было улыбкой, просто его губы вдруг раздвинулись настолько, чтобы показать зубы, а потом сомкнулись. — Но прежде, чем перейти к делу, мне нужно узнать вас. Я знаю, что у вас высокая репутация, но это ничего не значит. Насколько вам можно доверять?
— В зависимости от обстоятельств. — Вульф опустил чашку. — Себе я доверяю безусловно. Кто-либо другой должен предпринять шаги для достижения взаимопонимания.
Хаусман кивнул.
— Это всегда существенно. Но я имею в виду… положим, я нанимаю вас на определенную работу, насколько я могу положиться на вас?
— Если я соглашусь, то в пределах моих способностей. Но этот разговор не имеет смысла. Вы надеетесь определить мои качества, задавая банальные и оскорбительные вопросы? Вы должны знать, что человек может быть непоколебимо верен только одному — своему пониманию обязанностей перед человечеством. Любые другие обязательства являются простым следствием этого.
— Хм, — сказал Хаусман. — мне хотелось бы сыграть с вами в шахматы.
— Очень хорошо. У меня нет доски и фигур. «d2 — d4
— d7 — d5.
— c2 — c4.
— Пешка на e6.
— Конь на g3.
— Вы хотите сказать — на cЗ?
— Нет. gЗ.
— Но ход на cЗ лучше. Во всех книгах так пишут.
— Поэтому-то я и не сделал его. Я знал, что вы его ждете, и знаю, какой ответ лучше.
Губы Хаусмана чуть-чуть пошевелились.
— Тогда я не могу продолжать. Без доски. — Он взял свою чашку, допил и поставил. — Вы хитры, не так ли?
— Я предпочитаю определение «находчив», но в принципе готов согласиться с вами.
— У меня есть для вас работа. — Он вновь показал зубы. — Кто нанял вас… хм… заняться делом об убийстве в «Гамбит-клубе»? Комус?
— Спросите у него.
— Я спрашиваю вас.
— Мистер Хаусман, — Вульф был терпелив. — Сначала вы изучаете обстановку моего кабинета и мои привычки, потом проверяете мою квалификацию, а теперь занялись моими делами. Не могли бы вы придумать вопрос, заслуживающий ответа?
— Вы не хотите сказать мне, кто вас нанял?
— Конечно, нет.
— Но кто-то это сделал?
— Да.
— Тогда это должен быть Комус. Или Анна — миссис Блаунт… — Он поразмыслил минуту. — Нет, Комус. У него нет опыта в таких делах и нет на это таланта. Я старый друг Мэтью Блаунта. Я знал его мальчиком. Я крестный отец его дочери. Поэтому я заинтересован, глубоко заинтересован в его… хм… благополучии. А если дело ведет Комус, у него нет надежды, никакой надежды. Комус нанял вас, но вы действуете по его указаниям, под его контролем, и тут надежды тоже нет. Он заплатил вам гонорар. Сколько?
Плечи Вульфа поднялись на одну восьмую дюйма и опустились. Он посмотрел на меня, подняв брови, как бы говоря:
— Видишь, что ты устроил?
— Значит, не хотите сказать, — сказал Хаусман. — Хорошо. С этим можно подождать. Я хочу поручить вам сделать кое-что. Это тоже в интересах Мэтью Блаунта. Я сам заплачу вам. Я могу потом получить эти деньги с Блаунта, но вас это не касается. Многое ли вам известно о том, что произошло в тот вечер в «Гамбит-клубе»?
— Думаю, достаточно. Если я не располагаю важной информацией, то, возможно, вы предоставите мне ее.
— Вы знаете, что полицейские считают, будто Блаунт отравил этого человека, положив мышьяк в шоколад?
— Да.
— Значит, все, что нам нужно, — это доказать, что мышьяк положил в шоколад кто-то другой. Это снимет подозрения с Блаунта?
— Да.
— Значит, так и нужно сделать. Я думал об этом последнюю неделю, но, зная, как прореагирует Комус, если я приду к нему с таким предложением, не хотел делать этого сам. А сегодня я увидел в газете заметку насчет вас. Скажите, в какой степени я могу на вас рассчитывать, потому что это должно быть абсолютно конфиденциально. Можете вы сделать нечто для освобождения Блаунта, не информируя об этом Комуса?
— Если я соглашусь это сделать, то да.
— И не говоря никому?
— Если я соглашусь на это условие — да.
— Я настаиваю на этом условии. — Хаусман взглянул на меня. — Как ваше имя?
— Арчи Гудвин.
— Выйдите из комнаты.
Я поставил свою чашку кофе. Я редко пью три чашки, но ситуация уже много часов была весьма нервной, а этот субъект ничем не облегчал ее.
— Я готов идти навстречу клиенту, — сказал я, — но вы еще не клиент. Если я выйду, мне придется стоять у замочной скважины, чтобы видеть и слышать беседу, так что уж лучше я посижу.
Он посмотрел на Вульфа.
— Это предназначено только для вас.
— Значит, не для меня. Все, что для меня, точно так же предназначено и для мистера Гудвина.
Я ждал десять секунд. Хаусман был готов отступить и сделал это. Он показал зубы, и его губы разошлись на целых десять секунд, пока глаза перебегали с Вульфа на меня и обратно. Наконец они остановились на Вульфе, и он сказал:
— Я действую импульсивно. И сюда я пришел по внезапному побуждению. Вы сказали что-то о верности своему пониманию долга перед человечеством, а я обязан пониманием своего долга Мэтью Блаунту. Я жесткий человек, Вульф. Если вы или Гудвин перейдете мне дорогу, вы пожалеете об этом.
Вульф хмыкнул.
— Тогда нам надо постараться не делать этого.
— Да, лучше бы. Ни один человек не перешел когда-либо мне дорогу, не пожалев об этом. Я хочу, чтобы вы нашли доказательства, что кто-то другой положил мышьяк в шоколад. Я скажу вам, как это сделать. Вы должны только следовать инструкциям. Я продумал все до последней детали.
— Вот как? — Вульф откинулся назад. — Тогда это должно быть нетрудно. Вы говорите «кто-то». Кто-то определенный?
— Да. Его имя Бернард Нэш, Он официант в «Гамбит-клубе». Мышьяк был там, в кухне. Мышьяком пользуются, чтобы травить крыс?
— Да, бывает. Вполне вероятно.
— Он был там, в кухне, и Нэш по ошибке положил немного в шоколад, может быть, вместо сахара. Когда я сказал, что продумал все до последней детали, я имел в виду основные детали. О подробностях вы должны договориться с Нэшем, конечно, не упоминая меня: бутылочка, в которой был мышьяк, где он хранился, сколько он положил в шоколад, — все эти пункты. И конечно, когда и что он потом сделал с бутылочкой. Когда Блаунт спустился в кухню с кофейником и чашкой и все вылил — вы знаете об этом?
— Да.
— Он сказал официанту и повару, что Джерин плохо себя чувствует, и попросил еще шоколаду. Когда он ушел со свежим шоколадом, Нэш понял, что произошло, и уничтожил бутылочку с мышьяком. Разве это не правдоподобно?
— В это можно поверить.
— Конечно, все надо тщательно продумать: когда и как он разделался с бутылочкой. Я понимаю, что в таком деле нельзя ничего упустить, абсолютно ничего. Вот почему я пришел к вам. С вашим опытом вы точно знаете, как поступит полиция. Вы знаете, как все устроить, чтобы не промахнуться. Но на одном я настаиваю. Нэш должен отказаться от того, что он сказал полиции, ведь он несомненно подписал показания, а для этого у него должна быть основательная причина. Причина будет заключаться в том, что, когда Комус вас нанял, вы повидались с Нэшем, допросили и заставили признаться. Я настаиваю на этом. Таким образом, не будет никаких следов моего участия в этом. Вы, конечно, согласны?
Вульф почесал нос кончиком пальца.
— Я мог бы дать согласие после разговора с мистером Нэшем. Он-то согласен?
— Конечно, нет. Но он согласится за вознаграждение, которое вы ему предложите. Уговорить его не составит труда; труднее так обговорить подробности, чтобы удовлетворить полицию. Это ваше дело.
— Какое вознаграждение я предложу ему?
— Это целиком на ваше усмотрение. Я плачу вам пятьдесят тысяч долларов, а вы дадите мне расписку в получении гонорара за оказанные услуги. Я думаю, если вы предложите Нэшу половину этой суммы, двадцать пять тысяч, этого будет достаточно. Я знаю, что ему остро нужны деньги. Лишь месяц назад он просил меня дать ему взаймы пятнадцать тысяч долларов, но я никогда не получил бы их назад. У него больна жена, ей нужны операция и дорогое лечение, из-за этого он в долгах, и, кроме того, у него два сына и две дочери. Да еще глупая гордость человека, который не может позволить себе быть гордым. Все, о чем вы просите его, — это признаться, что он сделал ошибку. Ошибка — не преступление. С двадцатью пятью тысячами долларов он может нанять хорошего адвоката, а с хорошим адвокатом он, вероятно, будет оправдан. Не правда ли?
Вульф хлопнул рукой по столу.
— Здесь будет рисковать он, а не вы и не я. Наш риск в том, что нам нельзя сослаться на оплошность. Возможно, я вас не понял, а мы, как я сказал, должны быть уверены в нашем взаимопонимании. У вас есть доказательства, что мистер Нэш действительно положил мышьяк в шоколад?
— Нет.
— Или какие-нибудь основания предполагать это?
— Основания? — Хаусман показал свои зубы. — Основания? Нет.
— Тогда мы чудовищно рискуем. Если мистер Нэш примет предложение и будет сотрудничать со мной в разработке деталей, я, естественно, должен буду изложить их в заявлении, которое он подпишет. Без такого заявления у нас ничто не выйдет. И если он позднее откажется от него, мы не сможем защититься от обвинения в подкупе или лжесвидетельстве. Ни один адвокат не выручит нас. Мы…
— Не мы. Вы. Ваша честь…
— Тьфу! — Вульф выпрямился. — Мистер Хаусман. Я не говорю, что ни в каком случае не подкупил бы свидетеля. Но если бы я сделал это за деньги и если бы стало известно, вы понимаете, что я не мог бы отказаться назвать того, кто мне заплатил за это? Или вы думаете, что мистер Гудвин не подтвердил бы это? А судья, чтоб показать, как он одобряет нашу готовность сотрудничать с ним, милосердно снизил бы нам срок с шести лет до пяти. Или даже до четырех.
— Два против одного, но человек моего положения…
— Ба! Если вас спросят, за что вы заплатили мне пятьдесят тысяч долларов, что вы скажете? — Вульф покачал головой. — Вы сказали, что вам известна моя репутация, но для вас это ничего не значит. Я не сомневаюсь, что для вас она ничего не значит, если, зная о ней, вы пришли ко мне с этим глупым предложением. Почему? Вы же не такой уж простак. Это наводит на размышления. Может быть, вы заботитесь не о мистере Блаунте, а о себе? Не вы ли положили мышьяк в шоколад, а мистер Нэш знает или подозревает это, и ваш окольный…
Зазвонил телефон, Я повернулся и взял трубку.
— Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин.
— Мистер Гудвин, это Салли Блаунт. Я хочу поговорить с Ниро Вульфом.
— Подождите у телефона. — Я прикрыл трубку и повернулся. — Это девушка, приходившая утром по поводу своих драгоценностей.
Он хмурился, потому что его прервали.
— Что она хочет?
— Вас.
Он поджал губы, повернулся и посмотрел на свою трубку, потом потянулся за ней. Я приложил свою к уху.
— Да, мадам. Это Ниро Вульф.
— Это Салли Блаунт, мистер Вульф.
— Да.
— Я знаю, что вы никуда не выходите, но сейчас вы должны это сделать. Вы должны. Вы должны прийти и поговорить с моей матерью. Вы не сказали, что собираетесь поместить заметку в газете.
— Я принял решение об этом уже после вашего ухода. Ваше имя не было упомянуто.
— Я знаю, но когда моя мать прочла ее, то сразу же догадалась. Она знала, что я пыталась убедить Дэна Комуса, пыталась убедить и ее, разве я вам об этом не рассказала?
— Нет.
— Я должна была. В общем, она догадалась, и мне пришлось признаться в своем поступке. Вы должны прийти и поговорить с ней. Прямо сейчас.
— Нет. Приведите ее сюда завтра утром.
— Это нужно сейчас. Она позвонила Дэну Комусу, и он может прийти и… вы должны сделать это.
— Нет. Исключено. Но если вы опасаетесь… Вы дома?
— Да.
— Приедет мистер Гудвин. Скоро.
— Но нужны вы! Конечно, вы можете…
— Нет. Мистер Гудвин будет у вас через полчаса.
Он повесил трубку, но так как я свою держал, телефон еще не отключился, и она продолжала говорить. Я вставил:
— Успокойтесь. Ждите меня через двадцать минут.
Я положил трубку и встал. Вульф нажал кнопку, и как только я направился к холлу, Фриц появился в дверях.
— Войди, Фриц, — сказал Вульф. — Садись на место Арчи. У тебя не такая блестящая мысль, как у Арчи, но в данном случае и она пригодится.
— Хорошо, сэр.
По дороге он подмигнул мне, а я, проходя мимо, подмигнул ему в ответ.
