- Ниро Вульф, #58
Глава 5
В мраморном вестибюле огромного мраморного дома на Пятой авеню меня уже ждали. Человек в ливрее не дал мне даже кончить фразу. Когда я сказал: «Мое имя Арчи Гудвин, я хочу видеть…», он прервал меня и показал мне, как пройти к лифту. Но пока я поднимался наверх, он позвонил туда, поэтому, когда я достиг шестнадцатого этажа, клиентка уже стояла в дверях. Она протянула мне руку, но не для того, чтобы пожать, а с просьбой о помощи. Я взял ее правой рукой, а левой похлопал сверху и сказал:
— Девятнадцать минут. Таксисты не любят ездить в снег.
После того, как я освободился от шляпы и пальто в прихожей размером с кабинет Вульфа, она провела меня к камину по ковру в дюжину метров длиной. По пути я огляделся. Картины, кресла, пианино в углу, безделушки на подставках, растения в горшках на полке, занимавшей большую часть дальнего конца, повсюду лампы. Камин, в котором горел огонь, был раза в три больше того, в котором Вульф сжигал словари.
— Садитесь, — сказала Салли. — Я приведу мать, хотя не знаю, что вы собираетесь ей сказать. А вы знаете?
— Конечно, нет. Это зависит от обстоятельств. А в чем дело?
— Она говорит, что я должна отказаться от услуг Ниро Вульфа. Она хочет просить Дэна Комуса, чтобы он рассказал об этом моему отцу, и Комус выполнит ее просьбу. — Она прикоснулась к моей руке кончиками пальцев. — Я буду звать вас Арчи.
— Хорошо. Я откликаюсь на это имя.
— Я не могу звать его Ниро и не думаю, что кто-нибудь может, но вас я могу звать Арчи и так и буду делать. Я утром говорила, что это мое первое хорошее дело в жизни?
— Да.
— Так оно и есть, но я должна знать, что действую не одна, что кто-то со мной. По-настоящему со мной. — Ее пальцы обхватили мою руку. — Вы со мной, Арчи?
Мой разум был против. Мешали известные мне факты. Однако увиливать от ответа я не мог и не хотел. Нужно было сказать либо «да», либо «нет».
— Ладно, — сказал я, — если это ваше первое хорошее дело, я с вами до конца. Кроме того, вы — клиентка Ниро Вульфа, а я работаю у него. А что сказать вашей матери, я решу, когда увижу ее. Если она хочет…
Я остановился, потому что ее глаза смотрели уже не на меня. Стоя спиной к камину, она видела комнату, а я нет. Я обернулся и увидел идущую к нам женщину. Салли заговорила:
— Я шла за тобой, мама. Мистер Вульф не сможет приехать. Это Арчи Гудвин.
Я предпочел бы более яркий свет. Лампы были затенены и находились довольно далеко от меня. Когда она подошла, пламя осветило ее лицо, однако в его меняющемся свете рассмотреть ее было трудно: в первую секунду она выглядела моложе дочери, а в следующую — как старая карга.
— Здравствуйте, мистер Гудвин, — сказала она. — Садитесь, пожалуйста.
Она села в кресло справа. Я взял одно из кресел, стоявших под углом к ней, и повернул его, чтобы сидеть лицом к лицу. Салли продолжала стоять. Я сказал:
— Ваша дочь спросила меня, что я собираюсь вам сказать, и я ответил, что не знаю. Она предложила Ниро Вульфу проделать для нее определенную работу, а я — его помощник. Я могу рассказать вам что-нибудь об этом только с согласия вашей дочери. Она — наша клиентка.
У нее были такие же карие глаза, как у Салли, но не такие большие.
— Вы — частный детектив? — спросила она.
— Верно.
— Это бред. — Она покачала головой. — Частный детектив говорит мне, что моя дочь — его клиентка и он может разговаривать со мной только с ее согласия. Конечно, все это бред. Мой муж в тюрьме по обвинению в убийстве. У него хороший адвокат. Моя дочь не может нанять частного детектива без его согласия. Я сказала ей об этом, а теперь она должна передать это вам. Ведь это… это неправильно?
Разговаривая с ней, я размышлял. Когда очень многие мужчины были счастливы находиться в одной комнате с ней (судя по словам Салли), а Лон Коэн был околдован ею с первого взгляда, были другие обстоятельства. Последние десять дней у нее были очень тяжелыми и напряженными, но, несмотря на это, я все-таки не мог не признать, что тоже с удовольствием нахожусь с ней в одной комнате. Как я и подозревал, она обладала чем-то, что притягивало к ней любых трех мужчин из пяти — ничего не ведая об этом, она заставляла вас ощущать, что абсолютно ничего не знает, но все понимает. Это редкий дар. Я знал когда-то шестидесятилетнюю женщину, которая была способна на это, но миссис Блаунт задала мне задачу. Ведь ей еще было далеко до шестидесяти.
— Как сказать, — сказал я. — Если ваша дочь старше двадцати одного года и платит мистеру Вульфу собственные деньги, кто может утверждать, что это неправильно?
— Я. Я — ее мать.
Я кивнул.
— Конечно, однако, это еще не решение проблемы, а только начало ее обсуждения. Если под словом «неправильно» вы понимаете «незаконно» или «неэтично», то ответ будет отрицательный. Разве не ясно, миссис Блаунт? Ваша дочь полагает, что услуги Ниро Вульфа нужны, а вы с ней не согласны. Разве не в этом дело?
— Нет. Я считаю, что здесь не только расхождение во мнениях.
— Тогда в чем дело?
Ее губы раскрылись и снова закрылись. Глаза устремились на Салли, потом на меня.
— Я не знаю, что сказала, вам моя дочь, — сказала она.
Я повернулся к Салли.
— Если у меня будут связаны руки, это ни к чему не приведет. Если вы не отпустите поводья. Да или нет?
— Да, — сказала она.
— Я не волшебник, Салли.
— Все в порядке, если вы действительно со мной, как вы сказали.
— Я с вами. Садитесь.
— Я лучше постою.
Я повернулся к миссис Блаунт.
— Ваша дочь сказала мистеру Вульфу, что, по мнению ее отца и по вашему мнению, Дэн Комус вполне компетентен, чтобы вести его защиту, но она с этим не согласна. Она полагает, что Комус хорошо разбирается в вопросах бизнеса, но не подходит для этого дела, и она боится, что, если защита будет предоставлена Комусу, ее отца осудят за убийство. Поэтому я и сказал, что здесь расхождение во мнениях. Согласимся, что она может ошибаться, но это ее мнение и ее деньги. И даже если она не права и Комус хорош, из-за чего весь этот шум? Она будет удовлетворена тем, что сделала попытку, ее отец будет на свободе, а мистер Вульф получит гонорар, так что все будут довольны. Единственное основание для возражений — это мысль, что мистер Вульф может испортить дело и ухудшить ситуацию, но и для него, и для меня это исключено. Это отвергнет каждый, кто его знает.
Она медленно подняла голову, и я, глядя на нее, в какой-то степени мог представить то впечатление, какое она произвела на Лона Коэна. Общение с ней рождало чувство, что, хотя она не может ничего объяснить, это ей и не нужно: между ею и мной не нужны объяснения. Конечно, как бывает между мужчиной и женщиной, когда у них любовь, но я-то не был влюблен, и все-таки довольно отчетливо ощущал это воздействие. Может быть, она колдунья и не знает об этом, сказал Лон. Дьявольски опасная женщина, знает она это или нет.
Она заговорила:
— Не в этом, мистер Гудвин.
Догадаться, что имеет в виду женщина, обычно весьма просто, но с этой ошибаться было рискованно, поэтому я спросил:
— Что это значит — «не в этом», миссис Блаунт?
— Прочтите это, — сказала она и протянула руку со сложенной бумагой.
Я взял ее и развернул. Она была размером 4 на 6 сантиметров, хорошего качества. В верхней части было напечатано: «Со стола Дэниела Комуса». На бумаге авторучкой было написано следующее:
«Пятница.
Моя дорогая, я посылаю это с Дэном. Скажи Салли, я знаю, что она хочет как лучше, но я полностью согласен с Дэном насчет ее идеи нанять этого детектива, Ниро Вульфа. Я не вижу, чем он может помочь, и в этом нет необходимости. Как сказал тебе Дэн, есть некий факт, известный только ему и мне, который он использует в нужный момент и нужным образом, — факт, о котором я не говорил даже тебе. Не тревожься, моя дорогая, и пусть Салли не тревожится — Дэн, знает, что делает.
С любовью, твой Мэт»
Я прочел письмо дважды, сложил и вернул ей.
— И все же я скажу, что это расхождение во мнениях. Вы, конечно, показали это письмо вашей дочери?
— Да.
— У вас есть какие-нибудь предположения, что это за факт, известный, по словам вашего мужа, только ему и Комусу?
— Нет.
Я повернулся.
— А у вас, Салли?
— Нет, — сказала она.
— Хоть какое-нибудь бредовое предположение?
— Нет.
— Вы видите теперь, почему это неправильно, — сказала миссис Блаунт. — Мистер Комус сказал мне по телефону, что заметка в газете уже принесла вред, потому что все подумают, что это он нанял Ниро Вульфа. Поэтому завтра в газете должно быть сказано, что это ошибка, что никто не обращался к Ниро Вульфу. Если моя дочь заплатила ему, это не имеет значения, он может оставить деньги себе.
Я взглянул на Салли. Мой разум стремился уцепиться хоть за что-то, что оправдало бы мое желание бросить всю эту проклятую кутерьму. Если у Комуса уже есть факт, который может привести к успеху, это хорошо; а если нет, то надежда, что такой факт существует и мы с Вульфом сможем его раскопать, была слабее, чем когда-либо. Разумеется, следовало вернуть двадцать две тысячи.
Раз Вульф не дал мне специальных указаний, то по общей инструкции я должен был решать сам. Я мог бы вернуть деньги и сказать ему, что мы бросаем дело. Поэтому я посмотрел на Салли. Если бы в ее взгляде был хоть признак сомнения или испуга, я бы ушел. Но ее большие карие глаза прямо, не мигая, смотрели на мать, подбородок был вздернут, а губы сжаты. Так что я повернулся к миссис Блаунт и сказал;
— Ладно, я признаю, что это не просто расхождение во мнениях.
Она кивнула.
— Я была уверена, что вы поймете, если я покажу вам эту записку моего мужа
Я покачал головой.
— Не об этом речь. Дело в том, что ваша дочь уплатила мистеру Вульфу двадцать две тысячи долларов, и чтобы…
— Я сказала, что он может оставить их себе.
— Он оставляет себе только те деньги, которые зарабатывает. Чтобы достать эту сумму, она сняла нее со своего счета в банке и продала свои драгоценности. Девушка не продает свои драгоценности просто так. — Я щелкнул пальцами. — Я не передаю вам, что именно она сказала мистеру Вульфу, я говорю только то, что извлек из сказанного ею ему. Она три раза повторила, что Комус любит вас. Я понял, что, по ее мнению, отец будет осужден за убийство не просто потому, что Комус некомпетентен, а потому, что, если Блаунта присудят либо к электрическому стулу, либо к пожизненному заключению, вы будете свободны. Так что, если…
— Хватит, — сказала она. Она сидела прямо, твердо, сумрачно глядя на меня. — Я не уверена, что правильно поняла. Вы говорите, что мистер Комус хочет, чтобы мой муж был осужден?
— Нет. Я говорю, что, как мне кажется, так думает ваша дочь, поэтому она продала свои драгоценности. И она, конечно, достойна…
— Хватит, — она подошла к дочери и взяла ее за руки.
— Салли, — сказала она, — моя дорогая. Ты не можешь так думать… не можешь!
— Могу! Могу! — сказала Салли. — Я так думаю. Ты знаешь, что он тебя любит. Ты знаешь, что он сделал бы что угодно, что угодно, чтоб получить тебя. Разве ты слепая, мама? Ты слепая? Ты что, правда не видишь, как мужчины смотрят на тебя? Как Дэн Комус смотрит на тебя? Я была… на прошлой неделе я была…
— Есть кто-нибудь дома? — раздался громкий голос.
Я обернулся. В комнату вошел мужчина и приблизился к нам. Миссис Блаунт сказала, повысив голос: «Мы заняты, Морт», но он, не останавливаясь, сказал: «Может быть, и я помогу» — и, войдя, поцеловал ее в обе щеки. Салли отпрянула назад. Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, хотел что-то сказать, остановился и снова взглянул.
— Вы — Арчи Гудвин, — сказал он, — я вас где-то видел.
Он протянул мне руку.
— Я — Морт Фэрроу. Вы тоже могли видеть меня, но я не знаменитый детектив, поэтому на меня не указывают пальцами.
Он повернулся к своей тете.
— У меня было деловое свидание за обедом, но я удрал, как только смог. Услышав о Ниро Вульфе, я сразу понял, что возникнет конфликтная ситуация. Это ты или Дэн? Или дядя Мэт? Введи меня в курс дела.
Прекрасный момент, чтобы врезать этому шестифутовому хвастливому болтуну. Если бы я был его дядей или тетей и он жил под моей крышей, я бы уже давно привел бы его в чувство. Но Анна Блаунт только сказала:
— Это была ошибка, Морт, насчет Ниро Вульфа. Я объясняла мистеру Гудвину. Я расскажу тебе об этом позже.
Она посмотрела на меня.
— Так что, мистер Гудвин, это была просто ошибка. Недоразумение. Простите, мы очень сожалеем об этом, а мистер Комус сообщит в газету. Что же касается денег, скажите, пожалуйста, Ниро Вульфу…
Она остановилась и посмотрела вдаль, не на меня Я обернулся. В прихожей раздался звук гонга, мелькнула горничная, направлявшаяся туда, через минуту раздался мужской голос, а еще через минуту появился и его обладатель. Он поспешно огляделся, а миссис Блаунт подошла к нему. Взяв ее руку, он сказал что-то так тихо, что я не расслышал, а она ответила;
— Мистер Вульф не приехал, но здесь мистер Гудвин, и я ему проясняю ситуацию.
Мужчина, кивнув Салли и Фэрроу, взглянул на меня, протянул руку и сказал:
— Дэн Комус. Один из моих компаньонов вел судебное дело пару лет назад и допрашивал вас, он этого не забыл.
Он был похож на портрет, помещенный в «Газетт», и не похож. Очень худощавый, просто кожа и кости — это чувствовалось по его руке, по рту и щекам. Без всяких морщин на лице, с гривой волос без единого седого волоса. Он не выглядел на пятьдесят один год, которые дала ему Салли.
— Боюсь, что не помню, — сказал я. — Он, наверное, был доволен моими ответами.
— Нет, напротив. — Он покосился на меня. — Миссис Блаунт говорит, что прояснила вам ситуацию, но, может быть, я могу что-нибудь добавить? Хотите спросить меня о чем-нибудь?
— Да. Что это за факт, известный только вам и мистеру Блаунту?
Его глаза на мгновение расширились, потом он отвел их в сторону.
— Знаете, — сказал он, — это был бы хороший вопрос, если бы Вульф вел дело. Но поскольку мы отказываемся от его услуг, как объяснила вам миссис Блаунт, я не буду отвечать на него. Вам понятно?
Я решил апеллировать к Салли, ведь это в самом деле зависело от нее.
— Это был бы хороший ответ, — сказал я, — если бы мистер Вульф не вел это дело. Но, насколько я знаю, он его ведет. Спросите мисс Блаунт, она его наняла.
Я обернулся к ней.
— Ну, как? Вы собираетесь отказаться?
— Нет. — Это был почти крик, и она повторила. — Нет.
— Вы хотите, чтобы мистер Вульф продолжал заниматься этим делом? И я?
— Да.
— Тогда я намерен…
— Ну, перестань, Салли. — Комус повернулся к ней. — Ты — упрямый чертенок. Если бы твой папа был здесь, а в каком-то смысле он здесь, ведь я его доверенное лицо… — Он похлопал себя по груди. — Это приказ от него и для него. Ты не можешь ослушаться приказа отца.
— Нет, могу. — Она отпрянула назад, когда он сделал шаг к ней. — Я могла бы, даже если бы он был здесь и сам сказал мне. Он доверяет вам, а я нет.
— Ерунда. Ты не можешь судить о моей профессиональной компетенции. Ты даже…
— Дело не в вашей профессиональной компетентности. Я не доверяю вам. Скажите ему, Арчи.
Я сказал ему:
— Мисс Блаунт полагает, что, если ее отец будет осужден, вы сможете домогаться его жены, и это влияет на вашу позицию. Именно поэтому я предлагаю…
Он сжал правый кулак и замахнулся, чтобы ударить меня в лицо. Анна Блаунт хотела схватить его за руку, но промахнулась. Я мог бы увернуться от удара и ударить его в живот, но он действовал так медленно, что проще было сделать шаг в сторону и хорошенько выкрутить его руку. Это было больно, но чертов дурак выбросил левую, и я резко дернул ее, так что он упал на колени. Я перевел глаза на Фэрроу, который сделал еще один шаг.
— Я не хотел этого, — сказал я. — Наверно, я в лучшей форме и у меня больше практики.
Я взглянул на Комуса, который пытался встать.
— Если вы хотите бить кого-нибудь, бейте мисс Блаунт. Я просто излагал вам, что она думает. Из-за этого она пришла к Ниро Вульфу, а сейчас не хочет отказаться от его помощи.
Я обратился к ней:
— У меня есть предложение. Вам здесь становится не очень хорошо. Если вы хотите провести ночь у какой-нибудь подруги, я буду рад взять вас с собой. Я подожду внизу, пока вы соберетесь. Конечно, если вы предпочитаете оставаться здесь…
— Нет, — ответила Салли. — Я соберу вещи.
Она пошла к выходу, и я за ней. Позади миссис Блаунт что-то проговорила, но мы продолжали идти. В прихожей Салли сказала:
— Я недолго. Вы подождете?
Я ответил, что подожду, взял шляпу и пальто, вышел и нажал кнопку лифта. Много шансов было в пользу того, что либо мать, либо Комус, либо оба они отговорят ее уезжать. Мои часы показывали 10.41. Я собрался ждать полчаса, а затем или пойти в телефонную будку на Мэдисон-авеню и позвонить ей, или пойти домой и отчитаться перед Вульфом. Но она избавила меня от необходимости принимать решение. На часах было 10.53, когда хлопнула дверь лифта, а вскоре снова открылась, и там была она — в светлой норковой шубке, шапочке и с коричневым кожаным чемоданом.
Ее лицо было мрачно, но непреклонно. Швейцар подошел, чтобы поднести чемодан, но я опередил его. Я попросил его взять такси и, когда он вышел, спросил ее, звонила ли она кому-нибудь, и она ответила: нет, она еще не решила, куда ехать. Она еще продолжала говорить, но швейцар уже выпустил нас в снежный вечер. Машина развернулась, и я помог Салли войти, позволил швейцару уложить чемодан, дал ему двадцать пять центов на чай, влез сам, сказал шоферу, чтоб он остановился у ближайшей телефонной будки, и мы поехали. Салли начала говорить что-то, но я приложил палец к губам и покачал головой. Шофер мог не только знать адрес Мэтью Блаунта, арестованного за убийство, он мог даже узнать его дочь по портрету в газете, и незачем было вводить его в курс дела. Он повернул направо по Семьдесят восьмой улице, снова направо на Мэдисон и через пару домов остановился напротив аптеки. Я перегнулся вперед, чтобы дать ему доллар.
— Вот, — сказал я, — войдите и истратьте его. Аспирин, сигареты, губная помада для вашей жены, покупайте все, что хотите. Мы пока посоветуемся. Я приду за вами минут через десять, может быть, раньше.
— Не имею права, — сказал он.
— Ерунда. Если появится полицейский, я объясню ему, что это было необходимо.
Я вынул свой бумажник и показал лицензию частного детектива. Он взглянул на нее, взял доллар и ушел.
Салли обернулась ко мне.
— Я рада, что вы сделали это, — проворковала она.
— Разумеется, — сказал я, — я решил, что нам лучше поговорить наедине. Таксисты слишком разговорчивы. Теперь, если вы решили…
— Я не об этом. Я рада, что вы изложили мою точку зрения матери. И ему. Я хотела сделать это, но не смогла бы. Теперь они знают. Как вы догадались?
— Путем умозаключения. Я ведь дипломированный детектив, так что у меня привычка рассуждать. Вы решили, куда поедете?
— Да, я поеду в отель, какой-нибудь маленький отель. Вы ведь знаете здешние отели?
— Да. Но… нет ли у вас подруги, у которой можно было бы переночевать?
— Есть, конечно. Я собиралась позвонить одной из них, но потом я подумала, что я скажу? Вот так, вдруг, в одиннадцать часов вечера… Мне придется назвать какую-нибудь причину, а что я скажу? Со всей этой шумихой…
Она покачала головой.
— Я еду в отель.
— Ну, вот что, — я взглянул на нее. — Это еще хуже. Вы могли бы воспользоваться другим именем, но если кто-нибудь засечет вас, а газеты пронюхают об этом, болтовни будет еще больше. А какие будут заголовки! «Дочь Блаунта убегает из дома среди ночи». А также о том, что я сопровождал вас. Нас видел швейцар, и шоферу я показал лицензию.
— О, это было ужасно. — Она уставилась на меня. Молчание. Моя рука лежала на сиденье, и она дотронулась до нее.
— Это было ваше предложение, — сказала она.
— Да, — сказал я, — вы правы. Ладно. Как вы, может быть, знаете, я живу там же, где работаю, в доме Ниро Вульфа. Там на третьем этаже, над ним, есть комната, которую мы называем южной. В ней хорошая кровать, два окна, ковер пятнадцать на восемнадцать футов и запирающаяся дверь. Лучший повар Нью-Йорка, Фриц Бреннер, подаст вам завтрак, который вы можете есть либо с подноса в своей комнате, либо на кухне со мной. Его лепешки на кислом молоке выше всякой…
— Но я не смогу, — пробормотала она. — Может быть, мне нужно будет остаться… я не знаю, как долго…
— За месяц дешевле. Мы вычтем это из ваших двадцати двух тысяч. Вообще-то вы бы и не смогли бы оплатить счет в отеле, ведь вы отдали нам все деньги, даже продали свои драгоценности. Понятно, что вам никогда не приходилось жить вне дома, рядом с тремя холостыми мужчинами, но не можете же вы ночевать в парке.
— Вы превращаете это в шутку, Арчи. Это не шутка.
— Черт возьми, конечно, не шутка. То, что девушка в норковой шубке за десять тысяч долларов, имеющая собственную комнату к шестнадцатикомнатных апартаментах на Пятой авеню, с массой подруг и кредитом в любом отеле, нуждается в безопасном пристанище. Разумеется, это не шутка.
Она попыталась улыбнуться, и это ей почти удалось.
— Хорошо, — сказала она. — Может быть, когда-нибудь и я смогу посмеяться над этим.
Я вышел и направился в аптеку за шофером.
