- Ниро Вульф, #25
5
Девять месяцев в году инспектор Кремер из Отдела по расследованию убийств, грузный, широкоплечий и уже начинающий седеть, выглядел довольно сносно, но летом, из-за жары, его лицо становилось таким красным, что начинало привлекать излишнее внимание. Он знал это, нервничал, и потому в августе с ним бывало несколько сложнее иметь дело, нежели, скажем, в январе. Если мне суждено когда-нибудь совершить убийство, надеюсь, это случится зимой.
Во вторник, в полдень, он сидел в красном кожаном кресле и явно без симпатии смотрел на Вулфа. Задержавшись на совещании, он не смог прийти к одиннадцати — часу, когда Вулф заканчивает утреннюю возню с орхидеями в оранжерее на крыше. Вулф тоже не слишком сиял, и я с нетерпением ждал начала водевиля. Уж больно хотелось узнать, как он собирается выудить из Кремера секретную информацию об убийстве, не сообщая, что таковое имело место. Простаком я бы Кремера не назвал.
— Я заскочил к вам по пути в центр, и у меня мало времени, — проворчал Кремер.
Скорее всего, это была чистейшая ложь. Просто Кремер не хотел сознаваться, что он, инспектор Нью-Йоркского управления полиции, примчался по первому требованию к частному сыщику, пусть даже этот сыщик — сам Ниро Вулф.
— Вас что, интересует дело Дикинсона? — продолжал он. — И кто же вас нанял им заниматься?
Вулф покачал головой.
— Пока, слава богу, никто. Я хотел обсудить убийство Альберто Майона.
Я вытаращил глаза. Это было выше моего понимания. Он с ходу брякнул козырь на стол, тогда как, на мой взгляд, вся соль заключалась в том, чтобы сделать вид, что никакого козыря нет и в помине.
— Майона? — равнодушно переспросил Кремер. — Это не по моей части.
— Скоро будет по вашей. Альберто Майон, известный оперный певец. Четыре месяца назад, девятнадцатого апреля. В своей студии на Ист-Энд-авеню. Застрелен…
— А-а, кажется, припоминаю, — кивнул Кремер — Но вы несколько преувеличиваете. Он сам наложил на себя руки.
— Нет, это было преднамеренное убийство.
Кремер трижды вздохнул, не спеша достал из кармана сигару, изучил ее и сунул в рот. Через мгновение он снова ее вынул.
— Мне еще ни разу не удалось уйти от вас без головной боли, Вулф, — заметил он. — Так кто говорит, что это было убийство?
— Я сам пришел к такому выводу.
— Ну-у, тогда — прочь сомнения! — Сарказм у Кремера всегда получался тяжеловат. — Может, вы и об уликах побеспокоились!
— Их у меня нет.
— И правильно! Улики только загромождают убийство. — Он сунул сигару обратно в рот и взорвался: — С каких это пор вы стали говорить такими короткими предложениями? Ну! Выкладывайте же!
— Видите ли… — Вулф задумался. — Мне сложновато начать. Вероятно, подробности вам не знакомы, — дело давнее, да и зарегистрировано оно было как самоубийство.
— Я достаточно хорошо его помню. Майон ведь, как вы верно подметили, был личностью известной. Поэтому давайте сразу по существу.
Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Можете перебивать меня, если потребуется. Итак, вчера вечером у меня состоялась беседа с шестью людьми. — Он назвал имена и коротко охарактеризовал каждого. — Пятеро из них присутствовали в студии Майона на встрече, которая закончилась за два часа до его смерти. Шестая — мисс Джеймс — в четверть седьмого ломилась в дверь студии, но ушла ни с чем, предположительно потому, что в тот момент он был уже мертв. Мой вывод о том, что Майона убили, основан на услышанном. Я не стану пересказывать суть беседы, — это займет слишком много времени, вызовет спор из-за расстановки акцентов и интерпретации сказанного. К тому же, вы все это уже слышали.
— Но меня не было здесь вчера вечером, — сухо заметил Кремер.
— Верно, не было. Вместо «вы» мне следовало употребить «полицейское управление». Факты содержатся в ваших досье. Эту шестерку допрашивает сразу после происшествия, и они отвечали на вопросы полиции в точности так, как отвечали на них мне. Можете взять в архиве папку и ознакомиться. Вы помните, чтобы я когда-нибудь брал слова обратно?
— Бывали случаи, когда я с удовольствием запихал бы их вам назад в глотку.
— Но это вам ни разу не удавалось, не так ли? Вот еще три слова, которые я не возьму обратно: Майон! Был! Убит! Я не стану сейчас объяснять, как пришел к такому выводу. Изучайте свои досье.
Кремер с трудом сдержался.
— Мне незачем изучать их, — заявил он, — по одной причине, — как он был убит! По-вашему, он сам нажал на курок, но его заставили это сделать?
— Нет, из пистолета стрелял убийца.
— Ну и убийца, должно быть! Раскрыть человеку рот, засунуть туда пистолет и не оказаться укушенным — такое не всякий сможет. А имя вы назовете?
Вулф покачал головой.
— Пока я не готов. Но меня беспокоит не ваше возражение — у меня на него есть ответ, — а кое-что другое. — Он доверительно наклонился вперед. — Видите ли, Кремер, я мог бы без труда выяснить все сам, поднести вам на блюдечке убийцу и доказательства, вспорхнуть на ветку и каркнуть. Но, во-первых, мне не хочется выставлять вас болваном, ибо вы таковым не являетесь, и во-вторых, мне нужна ваша помощь. Сейчас я еще не готов доказать, что Майона убили, — могу только заверить, что мне не придется брать слова обратно. И вам тоже. Разве этого не достаточно, чтобы заинтересовать вас?
— Конечно, достаточно. Черт возьми, я ужасно заинтересовался! — мрачно сказал Кремер. — Еще одна великолепная головная боль. Я польщен, что вы избрали меня в помощники.
— Я хочу, чтобы вы арестовали двоих человек как ключевых свидетелей, допросили их и отпустили под залог.
— Кого именно? Кстати, а почему не всех шестерых? — Как я уже предупреждал, с сарказмом у Кремера дела обстояли неважно.
— Однако должны быть соблюдены некоторые условия, — продолжал Вулф, пропустивший его слова мимо ушей. — Эти двое не должны знать, что их арестовали с моей подачи, равно как и о нашем с вами сговоре. Арест надо произвести ближе к вечеру, после чего продержать их в тюрьме всю ночь и к утру выпустить под залог. Сумма залога пусть будет небольшой, это неважно. Допрос следует устроить длительный и суровый, а не просто создать видимость, и если они не выспятся или совсем не поспят, то тем лучше. Конечно, подобное для вас — дело привычное.
— Ага, раз плюнуть, — тон Кремера не изменился. — Но чтобы обратиться за ордером на арест, нужен веский повод. Мне не хотелось бы объяснять, что я просто решил оказать услугу Ниро Вулфу. Я не желаю становиться посмешищем!
— Повод есть. Эти двое действительно являются ключевыми свидетелями.
— Но вы не назвали имен. Кто они!
— Мужчина и женщина, которые первыми обнаружили труп. Мистер Фредерик Вепплер, музыкальный критик, и миссис Майон, вдова.
На сей раз я не вытаращился, но удержался с трудом. Такое было впервые. На моей памяти, Вулф не раз заходил далеко, порой — опасно далеко, лишь бы уберечь клиента от ареста. Арест клиента он расценивал как личное оскорбление. И вот теперь он чуть не умоляет представителя закона посадить Фреда и Пегги в камеру, хотя только вчера я отнес в банк их чек на пять тысяч долларов!
— Ах, их? — произнес Кремер.
— Да, сэр, — с готовностью подтвердил Вулф. — Как вы знаете или можете узнать из своих досье, существует масса вещей, о которых стоит допросить эту парочку. Мистер Вепплер присутствовал в тот день на обеде в числе гостей. Когда гости разошлись, они с миссис Майон остались наедине. О чем они говорили? Что делали в тот день! Где были? Почему мистер Вепплер в семь часов вернулся в квартиру Майона? Почему они с миссис Майон поднялись в студию? Почему, обнаружив труп, мистер Вепплер, прежде чем известить полицию, спустился вниз, чтобы составить со слов швейцара и лифтера список посетителей? Странное поведение, не находите? Была ли у Майона привычка спать днем! Не спал ли он с открытым ртом?
— Премного благодарен, — неблагодарно оборвал Кремер. — В умении выдумывать вопросы вам нет равных. Но даже если Майон любил спать с открытым ртом, сомневаюсь, что он это делал стоя. Ведь, пробив голову, пуля, насколько я помню, попала в потолок. — Кремер положил ладони на ручки кресла и откинулся назад. Его сигара торчала изо рта под углом, под которым, по всей вероятности, находилось дуло пистолета во рту Майона. — Кто ваш клиент?
— Я не готов ответить на этот вопрос.
— Так я и думал. По сути, вы мне ни черта не сказали! У вас нет никаких улик, а если и есть, то вы прячете их до поры до времени в рукаве. Чтобы помочь клиенту, имени которого не называете, вы нагородили каких-то выводов и теперь хотите их проверить, арестовав с моей помощью двух уважаемых жителей нашего города и подвергнув их многочасовому допросу. Мне доводилось видеть образцы вашей наглости прежде, но тут вы себя превзошли! Увольте!
— Я, кажется, пообещал, что ни мне, ни вам не придется брать слова назад. Я готов съесть свою шляпу, если…
— Да вы готовы съесть одну из своих орхидей, лишь бы урвать гонорар!
И страсти закипели. Я не раз становился свидетелем подобных перепалок, от чего всегда получал истинное наслаждение, но эта, пожалуй, была чересчур горячей. В 12.40 Кремер стоял на ногах, готовый уйти. В 12.45 он снова сидел в красном кожаном кресле, потрясая кулаком и сердито ворча. В 12.48 Вулф откинулся назад с закрытыми глазами, притворившись, что он глухой. В 12.52 он уже колотил по столу и ревел.
В десять минут второго все кончилось. Кремер согласился и ушел, поставив условие, что сначала просмотрит досье и переговорит с начальством, но это не имело значения, поскольку аресты все равно предполагалось отложить до того времени, когда судьи уйдут домой. Он пообещал не говорить жертвам, что Вулф приложил руку к их аресту, чтобы потом все выглядело так, будто он, Кремер, рыл землю, в то время как на самом деле его лишь вели под уздцы. Поверил он трем словам Вулфа, которые тот не собирался брать назад, или не поверил — неважно. Он по опыту знал, как опасно пропускать заявления Вулфа мимо ушей, даже если на первый взгляд они казались совершеннейшей чертовщиной, и решил, что, пожалуй, неплохо бы еще раз переворошить дело о смерти Майона, для чего встреча с указанной парочкой была очень кстати. По сути, Кремера волновало только одно — отказ Вулфа сказать, кто его клиент.
Идя следом за Вулфом в столовую обедать, я заметил, обращаясь к его обширной спине:
— До сего момента в городе насчитывалось восемьсот девять человек, готовых вас отравить. Теперь их станет восемьсот одиннадцать. Неужели вы думаете, что рано или поздно Фред и Пегги не узнают…
— Конечно, узнают, — согласился он, отодвигая стул. — Но будет слишком поздно.
Насколько мне известно, в оставшуюся часть дня ничего не произошло.
