• Ниро Вульф, #13

Глава 4

 Я продолжал делать вид, что рассматриваю крышку стола, приговаривая про себя: «Чёрт, чёрт, поиграл и отдай! Чёрт, чёрт, поиграл и отдай!» Поскольку ничего более полезного мне в эту минуту в голову не приходило, я решился как следует обыскать комнату. Насколько я мог понять, всё в ней было как прежде, исчез только чемодан.

 Я направился к капралу.

 — Кто-нибудь заходил сюда после того, как ушли полковник Тинэм и мы с Вулфом?

 — Нет, сэр. А, да! Полковник Тинэм вскоре вернулся. И с ним был генерал Файф.

 — Вот как? — осторожно удивился я. — Значит, они забрали этот стул?

 — Стул?

 — Да, один из тех, который Вулф велел мне как следует осмотреть… А его вроде нет… Пойду взгляну ещё раз.

 — Никто не выносил отсюда стула, сэр. Не может этого быть.

 — Вы уверены? Ни генерал Файф, ни полковник Тинэм?

 — Уверен, сэр. Никто.

 — Будь я Ниро Вулфом, которым, к сожалению, не являюсь, я бы посоветовал вам не утверждать того, чего вы можете не знать. Вы заявляете, что никто из кабинета ничего не выносил. Но я заметил, что вы стоите лицом к коридору и спиной к кабинету. В окнах нет стёкол. Откуда вам знать? Сюда вполне мог проникнуть диверсант из парашютно-десантных войск и забрать то, что ему нужно.

 С полсекунды он выглядел крайне удивлённым, но в следующие полсекунды я прочёл в его глазах то, что он мог бы мне сказать, не будь я майором, а он всего лишь капралом.

 — Да, сэр, — произнёс он.

 — Ладно, — снисходительно отозвался я. — Может, я ошибся в счете. Недоглядел. После шести я часто ошибаюсь.

 Я прошёл по коридору в собственный кабинет, уселся на стол и принялся рассуждать логически. Капрал, если только он не был слепым и не врал, явно говорил правду. Производимыми в уме математическими расчётами у нас занимался Ниро Вулф, я же был способен только на сложение и вычитание. Поэтому, придвинув к себе телефон, я позвонил капитану Фостеру, который сидел в кадрах, и попросил у него домашний адрес сержанта Дороти Брюс.

 Он отнёсся к моей просьбе несколько легкомысленно, но я подчеркнул, что действую официально, и сразу получил ответ. Я опасался, что она живёт в Бронксе или Бруклине, ибо в намерении поехать к ней я исходил не из фактов или догадки, а только из логики, и сразу почувствовал облегчение, когда Фостер сказал, что она живёт на Западной Одиннадцатой улице — как раз по дороге домой. Взяв чемодан Вулфа, который оказался ненужным, я спустился на лифте, сел в машину и поехал в северном направлении.

 Дом, в котором обитала сержант Дороти, был единственным современным строением среди старинных особняков. Оставив чемодан в машине, я вошёл, по-военному прошагал мимо швейцара, свернул наугад налево, увидел лифт и коротко сказал лифтёрше: «Брюс». По-видимому, я производил впечатление человека, которому не задают вопросов. Она вошла вслед за мною в лифт, подняла меня на седьмой этаж, распахнула дверь и пропела: «Семьсот три». Я отыскал квартиру, которая оказалась второй справа, и нажал кнопку звонка. Не сразу, но дверь отворилась, правда, всего лишь на несколько дюймов. Тем не менее я успел сунуть в щель ногу.

 — О! — удивилась она, я бы сказал, не очень приветливо. — Майор Гудвин?

 — Он самый, — бодро подтвердил я. — У вас хорошая память на лица. Меня опять беспокоит глаз.

 — Очень жаль, сэр, — любезно отозвалась она, не двигаясь с места. — Как я уже вам сказала, боюсь, ничем не могу помочь.

 — Конечно, при таком освещении ничем. Какая уютная у вас квартирка! Это ваши собственные вещи или вы сняли её меблированной? Некоторые, должно быть, ваши. Они так на вас похожи.

 — Спасибо, сэр. Это просто прикосновения женской руки.

 — Да. Никогда не видел более привлекательной двери. Сержант Брюс, я пришёл поговорить с вами. Пойдем на компромисс. Вы откроете дверь, а я открою, зачем явился.

 Она издала смешок, но дверь распахнула, сказав: «Входите, майор», и снова заперла её у меня за спиной. Прихожая была размером c чемодан. Взмахом руки Дороти пригласила меня в комнату, которая вовсе не была похожа на неё, равно как и на кого-нибудь другого. С ежемесячной оплатой, или по более дешёвой цене, если платите за несколько месяцев вперёд. Два окна. Кушетка и три стула. Дверь в крохотную кухню и дверь в спальню. Всё это я рассмотрел с первого взгляда.

 Когда повернулся к ней, она улыбалась. Улыбка у неё была очень женственной, и в любое другое время я мог бы счесть эту улыбку хорошим знаком, но что-то всё же стояло между нами, если я правильно сообразил.

 — Помните ту коробку, — дружелюбно обратился я к ней, — в которую вы складывали в приёмной свои вещи? Мне нужна точно такая же. Если вы уже её разобрали, я был бы рад купить её у вас.

 Она была умной. Очень умной. Улыбка исчезла, губы чуть раздвинулись, глаза расширились — именно такой должна была быть реакция в ответ на мою глупость.

 — Я могу продать вам другую по оптовой цене, — снова улыбнулась она, овладев собой.

 — Вы допустили ошибку, — покачал я головой, — забыв добавить слово «сэр». Нет, дело не в том. Я не успокоюсь, пока не увижу ту самую коробку. Либо вы сами вынесете её мне, либо я обыщу квартиру. Пожалуйста, избавьте себя, и меня кстати, от обыска.

 — Это официальный приказ, сэр? Вы пришли сюда в качестве старшего по званию или… обычного человека?

 — В любом качестве, которое вам больше по душе. Думайте, как хотите, но мне нужна та коробка.

 Она направилась в спальню. Для этого ей пришлось обойти меня, что она и сделала. Когда она исчезла в спальне, я решил, что она вполне способна улететь, как ведьма на метле, а потому на цыпочках подкрался к двери в спальню, чтобы не упускать её из виду. Но она либо услышала мои шаги, либо была подозрительной по натуре, потому что обернулась и увидела меня. Она вернулась и взялась за ручку двери, явно намереваясь её захлопнуть перед моим носом.

 — Подождите вон там, — суровым тоном приказала она мне. — Я принесу коробку.

 Мне её слова не пришлись по душе, не говоря уж о том, что меня заставили ждать. Она наверняка направлялась к стенному шкафу в дальнем конце спальни. Я обогнал её, обошёл кровать, приблизился к шкафу и открыл его. Признаюсь, я был крайне удивлён и даже отступил на пару шагов, когда навстречу мне из шкафа шагнул лейтенант Кеннет Лоусон. Он вышел и встал напротив, даже не поприветствовав меня.

 — Вот оно, оказывается, как! — изумился я, употребив одно из выражений, любимых Ниро Вулфом, и был крайне раздражён, когда поймал себя на этом, потому что, когда я гляжу в зеркало, я предпочитаю видеть там самого себя, а не Вулфа.

 Лоусон, как я уже упомянул, был рослым, сильным и красивым мужчиной. Ситуация была довольно сложной, поскольку мне ни в коем случае не хотелось присоединиться к Кроссу и Райдеру, пребывающим на том свете, однако я всё же нырнул в настежь распахнутый шкаф. Поиски не заняли много времени. Картонка, обвязанная верёвкой, стояла прямо передо мной. Я вытащил её, сорвал верёвку, раскрыл коробку и сразу увидел обгоревшие куски свиной кожи. Как в бейсболе: удар, пробежка и очередное очко.

 Я закрыл картонку и снова обвязал её верёвкой. Помимо многих фактов, мне неизвестных в ту минуту, я понятия не имел, оказался ли Лоусон в шкафу из чисто личных соображений или участвовал в краже останков чемодана, поэтому положение складывалось крайне щекотливое во многих отношениях.

 — Я слышал, — ничуть не проявляя волнения, сказал Лоусон, — как Брюс спросила у вас, майор, явились ли вы сюда с официальным визитом. Ответ на этот вопрос мог бы прояснить некоторые детали.

 Он одержал победу. Ведь Вулф велел мне разыскать чемодан так, чтобы об этом не стало известно Файфу, а я был в подчинении у генерала. Я совершил очередную глупость. Доложит ли Лоусон об этом Файфу? Был ли Лоусон убийцей или мошенником либо и тем и другим сразу? Были ли Лоусон и сержант Брюс… Какой смысл имело стоять там и задавать себе вопросы, на которые у меня не было ответа, в то время как они не сводили с меня глаз?

 — Дамы и господа, — заговорил я, — насколько вам известно, мне было поручено помогать Ниро Вулфу в заданиях, которые он выполняет для армии. Сейчас я обязан доложить ему о встрече с вами и принести эту коробку. По рангу вы ниже меня — разница между мной и генералом Эйзенхауэром состоит только в том, что он здесь отсутствует, — но не будем забывать, что мы в то же время простые смертные. Если, когда я буду уходить, вы попытаетесь мне помешать или даже нанести удар стулом, я не обращусь к начальству. Я просто постараюсь расправиться с вами самостоятельно.

 Лоусон приподнял уголок губ.

 — Я вовсе не собирался этого делать, — холодно отозвался он, — но теперь не уверен, как поступлю.

 — Решай, брат, — сказал я и повернулся к сержанту Брюс. — Итак, я предлагаю, не приказываю, а предлагаю, чтобы вы считали мой приход дружеским визитом. Не хотите ли сопровождать коробку и меня в дом Вулфа? Я оставил машину у вашего подъезда. Поездка может пойти вам на пользу.

 Брось она взгляд на Лоусона, это разрешило бы по крайней мере часть моих сомнений, но она лишь, вскинув голову, посмотрела на меня.

 — По-моему, — заявила она, — мне следует предупредить вас, что вам, майор, вероятно, придётся пожалеть о своём поступке.

 — Я уже жалею. Мне это всё вовсе не по душе. Вы едете со мной?

 — Обязательно, — отозвалась она. — Коробка и её содержимое принадлежат мне. — Она подошла к Лоусону и положила руку ему на плечо, — Кен, милый, ни о чём не беспокойся. Боюсь только… Не знаю, сколько времени на это потребуется. Я позвоню тебе позже. А ты, пожалуйста, позвони моей сестре в Вашингтон, причём немедленно.

 — Я мог бы, — прорычал он, — выжать его и повесить сушиться, как половую тряпку!

 — Не сомневаюсь. — Она похлопала его по плечу. — Веди себя достойно. Есть несколько способов… вылечить простуду. Позвонишь мне, Кен?

 — Конечно.

 — Удостоверься, когда уйдёшь, запер ли ты дверь. Пошли, майор.

 Лоусон и глазом не моргнул, когда я прошествовал мимо него с коробкой в руке, приготовив другую руку на тот случай, если он всё-таки решит продемонстрировать свои силу и отвагу. Но либо сержант Брюс была главной и он действовал по её указке, либо он спешил остаться в одиночестве и поразмышлять. Я, как джентльмен, пропустил её вперед. Она прошла в прихожую, остановившись только для того, чтобы снять с вешалки свою пилотку. С таким видом, будто сопровождающий её мужчина доставляет ей истинное удовольствие, выполняя мелкие поручения, она позволила мне закрыть за нами дверь и вызвать лифт.

 На улице я поставил коробку на заднее сиденье, сержанта посадил рядом с собой, обошёл машину, сел за руль, и мы тронулись в путь. Мы оба молчали. По-видимому, нам не о чем было говорить. Но когда я остановился перед светофором на Двадцать третьей улице, она вдруг сказала:

 — Можете сделать мне небольшое одолжение?

 — Вряд ли. А что нужно? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?

 Она не то фыркнула, не то булькнула. Три часа назад её смешок мне очень понравился бы.

 — Нет, — ответила она, — не столь сложное. Просто остановиться на минуту там, где можно. Я хочу кое-что у вас спросить.

 Загорелся зелёный свет, и мы тронулись. В следующем квартале я увидел свободное место у тротуара, подъехал к нему, остановился и выключил мотор.

 — О'кей. Спрашивайте, что хотите.

 — Надеюсь, ваш глаз вас не беспокоит?

 Она говорила таким тоном, каким сержант не обращается к майору. Исчезли понятие о рангах и субординационные барьеры. И в то же время я осознал, что она вовсе не собирается совратить меня прямо здесь, на Шестой авеню, запруженной машинами, но намекает на то, что мы способны на естественное и здравое взаимопонимание.

 — Нет, не беспокоит, — ответил я. — Это всё?

 — К сожалению, нет. — Она повернулась ко мне лицом, я тоже повернулся к ней. — Хорошо, если бы наши отношения свелись только к обмену легкомысленными фразами. Не сочтите за банальность моё признание в том, что я наслышана о вашем уме, хотя и себя считаю неглупой. Будь я дурой, я могла бы попытаться вскружить вам голову прямо здесь, по дороге к Ниро Вулфу, но я достаточно хорошо соображаю, что с вами этот номер не пройдёт.

 — Хотя вы неплохо умеете управлять своими губами и глазами, — усмехнулся я. — Особенно голосом. Чем вы и воспользовались, попросив меня остановиться.

 Она кивнула.

 — Скажите, Ниро Вулфу важна эта коробка, чтобы посмотреть, не захватила ли я чего-либо, мне не принадлежащего?

 — Нет. — Я не мог понять, к чему она клонит. — Это его вовсе не интересует. Ему нужен чемодан полковника Райдера. По-видимому, и вам тоже. Придётся тянуть жребий, кому чемодан достанется. Всё?

 — О, господи! — нахмурилась она. — В каком же трудном положении мы оказались! Но ему неизвестно, что вы везёте чемодан… что вы его нашли.

 — Конечно, известно.

 — Нет, не известно. У вас не было возможности сообщить ему об этом.

 — Но он знает, что раз послал меня, то чемодан уже в пути или скоро прибудет.

 — А вы никогда не промахиваетесь, не так ли? — Она покачала головой. Её тон свидетельствовал о том, что по выполнении задания она не возражала бы немного развлечься. — Нет, он не может быть уверен. Откуда ему знать, взяла ли я чемодан домой или куда-то перепрятала? Как мне и следовало поступить, видя, что вы крутитесь рядом. — Она положила руку мне на плечо, вроде бы машинально, словно там ей место и было. И дружески мне улыбнулась. — Думаю, вы бы удивились, если бы я предложила вам десять тысяч долларов за эту коробку… И её содержимое… С условием, что вы про неё забудете. Идёт?

 — Я был бы ошеломлён, — заморгал я.

 — Но вскорости пришли бы в себя. Что вы на это скажете?

 — Чёрт возьми! — Я погладил её по руке, которая так и лежала у меня на плече, — Это зависит от того, насколько серьёзно ваше предложение. Если это всего лишь светская болтовня, то я придумал бы, как с вами поторговаться, включил бы зажигание и тронулся бы с места. Если же вы не шутите, мне придётся как следует подумать…

 — Разумеется, при мне нет такой пачки денег, — улыбнулась она.

 — Конечно, нет. А потому забудем об этом.

 Я взялся за ключ, но её рука легла на мою.

 — Подождите. Уж очень вы импульсивны. Я всерьёз предлагаю вам деньги. Десять тысяч.

 — Наличными?

 — Да.

 — Когда и где?

 — Думаю, — не сразу ответила она, — я сумею их получить через двадцать четыре часа. Может, и раньше. Завтра днём.

 — А что делать с коробкой?

 — Отвезём её в банк, который открыт круглосуточно. И оставим там при условии, что получать придём вдвоём. Давайте пожмём друг другу руки в знак доверия.

 Я любовался ею, что явно звучало и в моём голосе:

 — Не вас ли я видел однажды, ходящей по высоко натянутой проволоке? Может, это была ваша сестра? Вы очень похожи. Неужто вы и впрямь решили, что я клюну на вашу приманку? Такое бывает, но крайне редко. Ниро Вулф об этом тотчас бы узнал — от него ничего не утаишь — и обязательно сообщил моей бедной старенькой мамочке. Если бы не мама, я бы ни за что не устоял перед вашим предложением. Я давным-давно пообещал ей, что продам себя ни в коем случае не меньше чем за миллион. Наша ферма заложена ровно за миллион.

 Я включил зажигание и, отъехав от тротуара, влился в поток машин. Она не предприняла новой попытки поймать меня на крючок, а если и хотела сделать попытку, то я об этом ничего не знаю. Что её так напугало? — старался догадаться я и наконец решил, что чемодан. Вулф сказал, что это очень важно, а красивое невинное создание только что предложило за чемодан десять тысяч долларов, в то время как красная цена ему была двадцать центов. Меня, конечно, раздражала разница в девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов и восемьдесят центов, а если я раздражен, то имею привычку ехать с большей скоростью, нежели обычно, потому через минуту мы очутились у дома Вулфа на Тридцать пятой улице.

 До ужина оставалось полчаса, а потому я рассчитывал застать Вулфа в кухне, где он наблюдал за экспериментами Фрица, но он оказался у себя в офисе — целиком погруженным в карту России, где шли бои. Когда мы появились, он даже не посмотрел на нас.

 — Вот, значит, где работает Ниро Вулф, — сказала мисс Брюс и оглядела кожаные кресла, большой глобус, полки с книгами, старомодный тяжеленный диван и вазочку с орхидеей в цвету. Я снял верёвку с картонной коробки, открыл её, осторожно, но уверенно вытащил останки чемодана и положил их на кресло, потому что на столе была разложена карта. В коробке имелись и другие предметы, среди них какие-то бумаги, но я отнёс коробку к стене, не дотрагиваясь до них.

 — А, значит, ты его разыскал, — констатировал Вулф, наконец-то оторвавшись от карты. — Отлично. Но, похоже, кое-кто при этом присутствовал. Мисс Брюс приехала с тобой, чтобы помочь нести коробку?

 — Нет. Она приехала, потому что не могла перенести, что коробку у неё забирают. Я отравился за чемоданом на Данкен-стрит, но там его не нашёл. Капрал сказал, что из кабинета Райдера никто ничего не выносил. Значит, никто ничего не брал, но куски чемодана исчезли. Я сообразил, что в их исчезновении виновна сержант Брюс. Я видел в приёмной, как она складывала какие-то вещи, а поскольку чемодан был на полу в двух шагах от двери в приёмную и часовой стоял, повернувшись к ней спиной, то добраться до останков чемодана ей было легче, чем кому-либо другому. Узнав её адрес, я поехал к ней на квартиру — две комнаты, кухонька и ванная — и обнаружил там на полке стенного шкафа в спальне коробку. В шкафу оказался также лейтенант Лоусон. Живой и невредимый.

 — Чёрт бы его побрал! — Вулф откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. — Присядьте, пожалуйста, мисс Брюс. Нет, вот сюда, если не возражаете.

 Красивое невинное создание уселось.

 Я продолжил:

 — Не знаю, пребывал ли там Лоусон в качестве ухажёра или просто помог донести коробку. В беседе мне не удалось это выяснить. Но сержант Брюс обратилась к нему со словами: «Кен, милый». Поэтому я оставил его там и привёз сержанта и коробку. По дороге сюда сержант предложила мне завтра днём заплатить десять тысяч долларов за коробку и её содержимое, о чём я постарался тут же забыть. Полагаю, что она заплатит и больше, если вы на неё надавите, но мне не хотелось торговаться в то время, как её рука лежала у меня на плече. Если вы с ней не договоритесь, я не дам и цента за ваши старания.

 — Предложение касалось коробки и её содержимого? Что там ещё внутри? — спросил Вулф.

 — Я не смотрел.

 — Посмотри.

 Я взял коробку, выудил оттуда бумаги и прочую дребедень, разложив их у себя на столе. Добыча оказалась невелика: теннисная ракетка, пустая дамская сумочка, пара чулок, листовка под названием «Сумеем ли мы разделаться с Германией?», баночка с кремом и прочий хлам. Среди бумаг тоже не оказалось ничего такого, от чего у меня участился бы пульс: экземпляр военного устава, четыре журнала и с десяток почтовых открыток. Я перелистал устав, и оттуда выпал сложенный вчетверо листок, который я подобрал и развернул. На нём было напечатано следующее:

 

Озёрный остров Иннисфри

Встану да и поеду в Иннисфри.
Там хижину себе с плетнём сооружу погожим днём;
Вскопаю грядки для фасоли и улей пчёлам подарю,
Под их жужжанье буду жить без страха и без боли.
 

 — Наверное, это имеет какое-то значение, — сказал я Вулфу. — Где находится Иннисфри?

 — Что? — сердито покосился на меня Вулф.

 — Она сочиняет стихи. — Я положил листок ему на стол, а сам встал у него за спиной, чтобы читать дальше. — Она едет в Иннисфри, строит там хижину, разводит огород и пчёл. Может, дальше найдутся какие-нибудь сведения. — Я снова принялся за чтение: –

 
Спокойно буду жить в плену у тишины,
Рассветной тишины тумана и сумеречной —
                                   с пением сверчков.
Там полуночные сверкают звезды,
И полдень алый зной мне посылает без обмана,
А ветер — шелест птичьих слов.
Встану да и поеду в Иннисфри,
Где днём и ночью омывает скалы чистейшая озёрная вода.
Дорога тяжкая, и всё ж желанье не пропало.
Душа сказала мне — оковы отвори.
И серость мостовой озёрной гладью стала. [1]
 

 — Она — немецкий агент влияния, — провозгласил я. — Это пропаганда против войны. Призыв к миру. И вы заметили…

 — Пф! — перебил меня Вулф. — Эти стихи были написаны пятьдесят лет назад Йетсом. — Он ткнул пальцем в кучу ерунды на моём столе. — Ничего существенного нет?

 Но я заметил нечто такое, на что он, по-видимому, не обратил внимания.

 — Тем не менее, — возразил я, — это мне кое о чём напоминает. — Повернувшись спиной к сержанту Брюс, чтобы ей не было видно, я вынул из кармана обрывок бумаги, найденный мною среди мусора в кабинете Райдера и оказавшийся анонимным письмом, которое получил Шетук, развернул его и положил на стол перед Вулфом. — Это уж никак не было написано Йетсом — по крайней мере, я так думаю. — И указал на сходство деталей на обоих листках: буква «с» была чуть ниже остальных, «э» наклонилась чуть вправо и кое-что ещё. — Разумеется, это можно считать всего лишь интересным совпадением, но не обратить внимания нельзя.

 — Да, это заслуживает интереса, — неохотно согласился Вулф. Ему не понравилось, что я заметил это первым. Он достал из ящика лупу и принялся поочередно разглядывать оба текста.

 Пожав плечами, я уселся за собственный стол. Если он считает, что Брюс слишком глупа, чтобы понять значение сходства обоих листков… Но через минуту я понял, что он делает это намеренно. Он отложил лупу и одобрительно кивнул мне.

 — Молодец, Арчи. Несомненно, это напечатано на одной и той же машинке.

 — Премного вам обязан. — Я понял намёк и приступил ко второму раунду: — Если у вас есть намерение заняться поисками, то лучше всего начать с портативного «Ундервуда», которую я видел у неё в квартире.

 — Превосходная идея, — кивнул он. — Чем и объясняется та немалая сумма, которую она тебе предложила. Что же её интересует больше: чемодан или листок со стихами?

 — Или ни то ни другое? — подала голос сержант Брюс.

 Мы оба посмотрели на неё. Она ничуть не выглядела взволнованной. Наоборот, даже слегка довольной.

 — Ни то, ни другое? — переспросил Вулф.

 — Ни то, ни другое, — подтвердила она. — Прежде всего меня интересовали вы. Предложение, сделанное майору Гудвину, было всего лишь небольшим экспериментом, проверкой его лояльности к вам. Он ради шутки назвал сумму в миллион, но вам хорошо известно, что миллион долларов составляет лишь малую толику денег, которые вложены или будут вложены в этот проект. И, разумеется, услуги, которые вы можете нам оказать, будут оплачены также частью общей суммы. А, возможно, и двумя частями.