• Ниро Вульф, #63

Глава 2

 Ровно через двадцать восемь часов, в половине одиннадцатого вечера во вторник, я пошел отворять входную дверь, услышав звонок, и увидел через наше чудо-стекло перепуганное, но исполненное решимости маленькое личико, окаймленное с двух сторон поднятым кверху воротником коричневого драпового пальто, а сверху кокетливой коричневой же вещицей, сдвинутой на правый глаз. Когда я отворил дверь, она произнесла на одном дыхании:

 — Вы — Арчи Гудвин, я — Эльма Вассоз.

 Это был самый обычный, ничем непримечательный день, трехразовая еда, Вулф читал книгу и диктовал письма между утренним и дневным «бдением» в теплице, на кухне Фриц занимался хозяйством, я валял дурака. Вопрос о том, нужно ли мне подыскивать другого чистильщика сапог, повис в воздухе. Согласно газетам, полиция классифицировала смерть Эшби как убийство, но пока обвинение никому не было предъявлено. Около часа дня позвонил сержант Пэрли Стеббинс спросить, не знаем ли мы, где находится Питер Вассоз, а когда я ответил «нет» и собрался сам задать вопрос, он повесил трубку. В начале пятого позвонил Лон Коэн из «Газетт», предложил написать статейку на тысячу слов о Питере Вассозе по доллару за каждое слово, а вторую тысячу я бы получил, если бы подсказал, где в настоящее время скрывается Питер Вассоз. Я отклонил с благодарностью оба предложения и сделал встречное, пообещав оставить свой автограф в его альбоме, если он мне скажет, кто из прокуратуры или отдела по убийствам намекнул ему, что мы знаем Вассоза. Когда же я сказал ему, что не имею понятия, где находится Вассоз, Коэн произнес слово, которое я не могу здесь повторять из цензурных соображений.

 Я обычно придерживаюсь правила никого не вводить в кабинет Вулфа, когда он там находится, не спросив его согласия, но в случаях, не терпящих отлагательства, я его игнорирую. На этот раз налицо была крайняя срочность. Я часами торчал на кухне, поддразнивая Фрица, Вулф зарылся в книги, у нас не было ни клиента, ни работы, а для Вулфа ни одна женщина не является желанной гостьей в его доме. Десять против одного, что он отказался бы принять и Эльму. Но я-то видел ее испуганное маленькое личико, а он нет. Помимо всего прочего Вулф третью неделю бил баклуши, искать замену Питу Вассозу придется мне, а не ему, если только дело дойдет до этого.

 Поэтому я без колебаний пригласил девушку в дом, взял у нее пальто, аккуратно повесил его на плечики, проводил ее в кабинет и на пороге объявил:

 — Мисс Эльма Вассоз, дочь Питера.

 Вулф захлопнул книжку, не вынимая палец с нужной страницы, и гневно посмотрел на меня. Девушка оперлась рукой на спинку красного кожаного кресла для устойчивости, было похоже, что она может упасть, поэтому я взял ее под руку и усадил. Вулф перевел взгляд на ее лицо. Оно действительно было миниатюрным, но не таким маленьким, как мне показалось сначала, самым же в нем примечательным было то, что ты не замечал никаких деталей: ни глаз, ни носа, ни губ, а видел лицо целиком. Мне частенько приходилось давать профессиональные описания разных лиц, но в отношении ее лица я просто не знал бы, с чего начать.

 Я спросил у нее, не хочет ли она выпить воды или чего-нибудь покрепче, но она отказалась.

 Повернувшись к Вулфу, она сказала:

 — Вы — Ниро Вулф. Знаете ли вы, что мой отец умер?

 Тут у нее перехватило дыхание.

 Вулф покачал головой, открыл было рот, но тут же закрыл его и рявкнул мне:

 — Проклятие? Принеси чего-нибудь… Виски, бренди…

 — Я не смогла бы ничего проглотить, — покачала она головой, — так вы не знали?

 — Нет… Когда? Как? Вы в состоянии говорить?

 — Полагаю, что да.

 Но ответ прозвучал не слишком уверенно.

 — Я должна… Какие-то мальчишки нашли его у подножия скалы… Я ездила посмотреть на него… не туда, а в морг.

 Она прикусила нижнюю губу зубами, но от этого выражение ее лица не изменилось.

 Справившись с минутной слабостью, Эльма продолжала:

 — Они воображают, что он убил себя, сам спрыгнул вниз со скалы. Но это не так… Я знаю, что он этого не сделал.

 Вулф отодвинул назад свое кресло.

 — Выражаю вам свое глубочайшее сочувствие, мисс Вассоз.

 Это было сказано еще ворчливее.

 Он поднялся:

 — Оставляю вас с мистером Гудвиным, сообщите ему подробности.

 И он пошел к дверям, захватив с собой книжку.

 Ну как вам это нравится? Он решил, что Эльма вот-вот закатит истерику, а женщина, не умеющая владеть собой, по его мнению не только не достойна сожаления, она просто не имела права появиться на свет Божий.

 Но девушка схватила его за рукав и остановила:

 — Постойте… Я должна вам сказать… Для моего отца вы были величайшим авторитетом, самым великим в мире. И я должна рассказать все лично вам!

 «Черт возьми, совсем неплохо», — подумал я.

 Едва ли найдется такой человек, которому не понравилось бы услышать, что его считают величайшим авторитетом в мире, и Вулф не был исключением. Он секунд пять внимательно присматривался к девушке, затем вернулся на свое место, уселся, взял со стола закладку и сунул ее между страницами книги, после чего отложил ее в сторону, потом требовательно спросил у Эльмы:

 — Когда вы ели?

 — Я не… Я не в состоянии есть.

 — Фи. Когда вы ели?

 — Немножко сегодня утром. Пат не вернулся домой, и я не знала…

 Вулф повернулся, чтобы нажать на кнопку звонка, откинулся назад, закрыл глаза и открыл их лишь тогда, когда услышал шаги Фрица.

 — Крепкий чай с медом, Фриц. Тосты, плавленный сыр и ликер. Для мисс Вассоз.

 Фриц неслышно удалился.

 — Честное слово, я не могу…

 — Сможете, если хотите, чтобы я вас выслушал. Где эта скала?

 — Где-то за городом… Вроде бы они мне сказали, но а…

 Когда его нашли?

 — Сегодня днем.

 — Вы видели его в морге. Где? За городом?

 — Нет, его привезли сюда. Недалеко отсюда. После того, как я… как я подтвердила, что это папа, я сразу же поехала сюда.

 — Кто был с вами?

 — Двое детективов. Они назвали себя, но я не запомнила их имен.

 — Я имею в виду — вместе с вами? Сестра, брат, мать?

 — У меня нет ни брата, ни сестры, а мама умерла десять лет назад.

 — Когда вы в последний раз видели в живых отца?

 — Вчера, когда я возвратилась домой с работы, его еще не было. Он пришел около шести, пожаловался, что его продержали в прокуратуре целых три часа, задавали кучу вопросов относительно мистера Эшби. Вы знаете, что случилось с мистером Эшби, папа сказал, что он все вам рассказал, когда приходил сюда. Конечно, я тоже про это знала, потому что там работаю. Работала.

 — Где?

 — В офисе компании «Мерсерз Боббинз».

 — Понятно. В какой должности?

 — Я стенографистка. Не чей-то секретарь, просто стенографистка. Большей частью печатаю на машинке, иногда сочиняю письма для мистера Буша. Отец получил для меня это место через мистера Мерсера.

 — Давно?

 — Два года назад. После того, как я закончила среднюю школу.

 — Значит, вы знали мистера Эшби?

 — Да, немного знала. Да.

 — Вернемся ко вчерашнему вечеру. Ваш отец вернулся домой около шести. Затем?

 — Я уже почти полностью приготовила нам обед, мы поговорили, поели, опять поговорили. Папа сказал, что кое о чем не рассказал ни полиции, ни вам, но пораздумав, собирается утром отправиться к вам за советом, как ему следует поступить. Он сказал, что вы такой великий человек, что люди платят вам по 50 тысяч долларов за то, чтобы вы их научили, что им делать, но он уверен, что ему вы это скажете даром, так что было бы непростительной глупостью не обратиться к вам за советом. Он не пожелал мне объяснять, в чем дело. Затем пришла моя приятельница, мы договаривались с ней пойти в кино, ну и пошли. Когда я вернулась, папы не было дома, на столе лежала записка, что он уходит и может возвратиться поздно. Один из детективов пытался забрать у меня эту записку, но я ее не отдала. Она у меня с собой в сумочке, если вы хотите на нее взглянуть.

 Вулф покачал головой:

 — Не обязательно. До того, как вы пошли в кино, упоминал ли ваш отец о своем намерении вечером куда-то отправиться?

 — Нет, а вообще-то он всегда меня предупреждал. Мы непременно заранее говорили друг другу о своих планах.

 — Так, на этот раз он ничего не сказал. Ага, Фриц!

 Фриц приблизился к красному кожаному креслу, осторожно опустил поднос на маленький полированный столик, который всегда стоит там, чтобы посетителям было удобно выписывать чеки, и предложил Эльме салфетку. Та взяла ее, вежливо поблагодарив Фрица «за внимание».

 Вулф пробурчал.

 — Я выслушаю остальное только после того, как вы поедите, мисс Вассоз.

 Он взял книгу, раскрыл ее на соответствующей странице и повернул свое кресло спиной к девушке. Она разложила на коленях салфетку. Фриц вернулся к себе.

 Я тоже мог бы повернуться к своему столу и притвориться, будто чем-то занят, но тогда бы Эльма видела мое отражение в зеркале, висевшем у меня за спиной, чтобы мне была видна дверь в холл, поэтому я поднялся и ушел на кухню. Фриц стоял у бокового стола, закрывая крышкой тостер.

 Доставая себе молоко из холодильника, я ему сказал:

 — Эта девушка — дочка Пита Вассоза. Мне придется где-то раздобыть нового чистильщика сапог. Пит умер.

 — Он умер?

 Фриц повернулся ко мне:

 — Спаси и помилуй нас, Боже!

 И покачал скорбно головой:

 — Слишком рано ушел из жизни… Выходит, она не клиентка…

 — Во всяком случае, не из тех, кому можно послать большой счет.

 Я налил молока.

 — Впрочем, ты ведь знаешь, он не взял бы сейчас платного клиента, если бы таковой даже встал на колени у нас на крыльце. Декабрь, его налоговая рубрика почти на пределе. Если она хочет, чтобы он ей помог, а ему этого совсем не хочется, придется мне брать отпуск и заняться ее делом. Ты видел ее лицо?

 Фриц фыркнул:

 — Ее следует предупредить. В отношении тебя.

 — Конечно. Я сам это сделаю.

 Когда стакан был до половины опустошен, я подошел на цыпочках к дверям кабинета.

 Вулф по-прежнему сидел спиной ко мне, а Эльма намазывала варенье на кусочек подсушенного хлеба. Я не спеша допил молоко и снова подошел к двери. Вулф уже занимал почти нормальное положение, книга была отложена в сторону, а девушка ему что-то говорила.

 Я вошел и сел на свое место.

 — …и он никогда раньше этого не делал, — объяснила Эльма. — Я подумала, что он мог снова возвратиться в прокуратуру, поэтому позвонила туда, но его там не было. Я позвонила нескольким его друзьям, они его не видели. Я, как обычно, отправилась на работу, папа приходил туда каждое утро, у него там порядочно клиентов. Я спросила у мистера Буша, приходил ли папа, он попробовал выяснить, в здании ли он, но его никто не видел. Потом появился детектив и задал мне кучу вопросов: после ленча прибыл второй и отвез меня в прокуратуру. Я…

 — Мисс Вассоз, — Вулф был на удивление терпелив, — теперь, когда вы немного перекусили, вы должны лучше собою владеть. Вы сказали, что хотите поговорить со мной, а я не могу быть невежливым с дочерью Питера Вассоза, но эти подробности несущественны. Дайте мне точные ответы на некоторые мои вопросы… Вы говорите, что они считают, что ваш отец покончил с собой, спрыгнув с обрыва. Кто такие «они»?

 — Полиция. Детективы.

 — Откуда вам известно, что такова их версия?

 — Из их разговоров. Из отдельных слов. Из их вопросов. Они убеждены, что папа убил мистера Эшби, а когда понял, что полиция это выяснила, убил и себя.

 — Они считают, что знают, почему он убил мистера Эшби?

 — Да, потому что им стало известно, что мистер Эшби меня совратил.

 У меня полезли брови вверх. Ответить лаконичней нельзя было. На лице девушки не было намека на смущение, как если бы она сказала что-то тривиальное. Впрочем и выражение лица Ниро Вулфа тоже не изменилось. Но все же он спросил:

 — Откуда вы это знаете?

 — Из того, что они говорили сегодня в прокуратуре, когда я туда приехала… Они несколько раз употребили слова «совратил», «соблазнил».

 — Известно ли вам, что ваш отец узнал, что мистер Эшби вас совратил?

 — Нет, конечно. Потому что ничего такого не было. И потом папа не поверил бы этому даже в том случае, если бы сам мистер Эшби сказал ему об этом, или если бы я в припадке безумия наговорила ему всяких нелепостей. Папа меня хорошо знал.

 Вулф нахмурился:

 — Вы хотите сказать, что он считал, что знает вас?

 — Нет, он на самом деле меня знал. Конечно, он не мог знать, возможно ли меня соблазнить, поскольку, как мне кажется, такое может случиться с любой девушкой, если у нее пойдет голова кругом, но он не сомневался, что если бы такое произошло и со мной, я бы ему об этом сразу же сказала; знал он также и то, что ни мистер Эшби, ни другой человек, похожий на него, не в состоянии меня увлечь.

 — Давайте внесем полную ясность в этот вопрос. Вы говорите, что мистер Эшби вас не совращал?

 — Нет, конечно.

 — А пытался?

 Она заколебалась, прежде чем ответить «нет».

 Подумав, добавила:

 — Три раза он водил меня в ресторан на шоу, последний раз это было с год назад. После этого приглашал меня еще несколько раз, но я не пошла, потому что узнала, что он из себя представляет. И он мне не нравился.

 Брови Вулфа приняли нормальное положение.

 — Тогда почему же полиция считает, что он вас совратил?

 — Не знаю. Очевидно, им кто-то так сказал. Несомненно, кто-то наговорил им массу всяких небылиц обо мне и мистере Эшби, судя по их вопросам.

 — Кто именно? Они ни на кого не ссылались?

 — Нет.

 — Знаете ли вы, кто это сделал? Или догадываетесь?

 — Нет.

 Вулф повернулся ко мне:

 — Арчи?

 Этого следовало ожидать. Вечная история: Вулф притворяется, что совершенно не разбирается в женщинах, а я, наоборот, являюсь крупным специалистом в области женской психологии. Так что практически Вулф просил меня определить, совратил ли Деннис Эшби Эльму Вассоз, да или нет. Какого дьявола, я же не давал показания под присягой, да и определенное мнение у меня еще не сложилось.

 Я сказал:

 — Мисс Вассоз, возможно, права… Кто-то подсунул полиции ложную линию расследования, за которую те с радостью ухватились. Скажем, тридцать к одному.

 — Ты веришь ей?

 Эльма медленно повернула ко мне голову.

 — Да. Скажем, двадцать к одному.

 — Благодарю вас, мистер Гудвин.

 И снова повернулась к Вулфу.

 Он довольно долго смотрел на нее, прищурив глаза.

 — Хорошо, допустим, что вы говорите искренне, что тогда? Вы начали с того, что должны мне все рассказать, и я вас выслушал. Ваш отец погиб. Я его высоко ценил, и я не посчитался бы с усилиями, если бы можно было его воскресить. Но чего вы можете ожидать от меня, кроме сожалений, которые я уже высказал?

 — Но…

 Она удивилась.

 — Я думала — разве не ясно, что они намереваются сделать? Я хочу сказать, они вообще не собираются ничего делать. Если они считают, что отец убил мистера Эшби из-за меня, а потом из страха разоблачения убил себя, что они могут сделать? На этом все кончится, потому что для них расследование уже закончено. Так что теперь я сама должна что-то предпринимать, а я не знаю, что именно. Поэтому я пришла к вам. Папа говорил…

 Она замолчала, прикрыв рот растопыренными пальцами. Это было ее первое резкое движение.

 — Ох! — почти простонала она, рука у нее бессильно упала.

 Тут же вскинула голову и заговорила по-другому:

 — Какая непростительная рассеянность… Ну, конечно же! Прошу вас меня извинить.

 Раскрыв свою большую сумочку из коричневой кожи, она запустила туда руку и что-то вытащила.

 — Мне следовало это сделать с самого начала. Видите ли, папа не истратил ни единого цента из денег, полученных от вас, он относился к ним с огромным благоговением. Здесь собраны все долларовые бумажки, которые вы ему платили. Он говорил, что в один прекрасный день сделает на них что-нибудь особенное, только не упоминал, что именно… Он просто считал…

 Она замолчала, прикусив губу…

 — Только без истерик! — испугался Вулф.

 Она кивнула.

 — Знаю. Не бойтесь, я не стану плакать. Я не пересчитывала деньги, но тут должно быть около пятисот долларов, ведь вы платили ему по три доллара в неделю на протяжении трех с половиной лет.

 Она неслышно поднялась с кресла, положила пачку на стол Вулфа и вернулась на место.

 — Конечно, для вас это пустяки, ерунда по сравнению с пятьюдесятью тысячами, которые вам платят за ваш труд, так что в действительности я прошу милостыню. Но это не для меня, это для моего отца! И в конце концов получается, что на протяжении трех с половиной лет он даром чистил вам обувь.

 Вулф укоризненно посмотрел на меня.

 Признаю, что я без разрешения впустил Эльму в дом, но по его взгляду можно было предположить, что я убил и Эшби, и Пита, и ей подсказал план его убийства.

 Потом он перевел взгляд на девушку.

 — Мисс Вассоз, вы просите меня установить невиновность вашего отца и вашу непорочность, так?

 — Моя непорочность не имеет никакого значения.

 — Но невиновность вашего отца для вас очень важна?

 — Да. Да!

 Вулф ткнул пальцем в пачку денег, перетянутую резинкой.

 — Это ваши деньги. Заберите их. Как вы справедливо сказали, это пустяк за подобную работу, и если я окажусь таким Дон-Кихотом, что возьмусь за нее, мне оплата не потребуется. Сейчас я ничего не отвечу, ибо если бы мне сейчас требовалось сказать «да» или «нет», я бы сказал «нет». Полночь, я устал, давно пора лечь спать. Я сообщу вам свое решение утром. Вы останетесь здесь. В доме имеется свободная комната со всеми удобствами.

 Он отодвинул кресло и поднялся

 — Но я не хочу… У меня с собой ничего нет.

 — Важно то, что вы сами здесь…

 Он хмуро посмотрел на нее:

 — Предположим следующее: догадки полиции правильны, мистер Эшби действительно вас соблазнил, ваш отец узнал об этом и убил его, а потом, испугавшись разоблачения, покончил с собой; и допустим, что зная обо всем этом, вы бы уехали к себе домой, чтобы провести там ночь в полном одиночестве. Что бы вы сделали?

 — Но это же неправда! Такого не было.

 — Я сказал «предположим». Так что предположите, что все это было… что бы вы сделали?

 — Ну… в таком случае я, просто убила бы себя, естественно.

 Вулф кивнул:

 — Полагаю, что убили бы. А если вы умрете сегодня вечером или завтра утром при обстоятельствах, которые допускают возможность самоубийства, другие, включая полицию, утвердятся в своих предположениях. Убийца это понимает, а поскольку его попытка представить вашу смерть как самоубийство могла бы удастся, а попытка представить смерть вашего отца как самоубийство уже удалась, он, пожалуй, может снова пойти на риск, чтобы полностью замести следы. Если он знает вас, ему известно, что вы — девушка с характером, что вы доказали, явившись сюда, и вы превратились для него в смертельную опасность до конца вашей жизни. Вы останетесь на ночь здесь. Я буду недоступен до одиннадцати часов утра, но с вами останется мистер Гудвин, ему вы расскажете все, что вы знаете и что может оказаться полезным. Если я решу вам помочь в качестве услуги вашему отцу, мне потребуется вся информация, которой вы располагаете. Не пытайтесь что-либо утаить от мистера Гудвина, он прекрасно разбирается в психологии молодых привлекательных женщин… Спокойной ночи.

 Вулф повернулся ко мне:

 — Проверь, в порядке ли южная комната. Спокойной ночи.

 И он ушел.

 Когда до нас донесся скрип лифта, Эльма повернулась ко мне:

 — Возьмите деньги, мистер Гудвин. Я не хочу…

 Она задрожала, голова у нее повисла, обеими руками она закрыла лицо. Какое счастье, что она не дала волю своим нервам, пока не удалился Великий Человек!