• Ниро Вульф, #68

10

 Даже случись с Эвери Баллу такое, что он в один миг лишился бы всего своего состояния и его вышибли бы с поста президента «Федерал Холдинг Корпорейшн», он бы не голодал. В жизни еще не видел более изящно и аккуратно упакованного и перевязанного свертка, чем тот, который Баллу положил на стол перед Вульфом, прежде чем сел в кресло. Любое посылочное отделение Нью-Йорка заграбастало бы такого работника с руками и ногами. Морщинки на лице президента казались глубже обычного, и выглядел он настолько усталым, насколько об этом твердила его жена. Усевшись, он опустил голову и несколько раз потер ладонью брови. После подобного жеста во вторник последовала просьба чего-нибудь выпить. На сей раз, похоже, ему было не до выпивки. Он поднял голову, расправил плечи, посмотрел на Вульфа и сказал:

 — Итак, вы говорите, что я не могу ни нанять вас, ни заплатить вам.

 — Да, и я объяснил почему, — ответил Вульф.

 — Я знаю. Но ситуация… Словом, я хочу, чтобы вы пересмотрели свое решение.

 Он повернулся ко мне.

 — Вы пообещали узнать, когда этот Кэтер впервые услышал мое имя. Вы узнали?

 Я покачал головой.

 — И еще вы сказали, что это могло случиться четыре месяца назад.

 — Правильно, — сказал я. — Но с таким же успехом — и восемь, и десять месяцев назад.

 — Четырех вполне достаточно.

 Баллу снова обратился к Вульфу:

 — Я знаю, что у вас огромный опыт, но, возможно, вы не очень четко представляете, насколько важна репутация для человека моего положения. Байрон писал о величии и ничтожности имени, но он был поэт. Поэту дозволены вольности, губительные для такого человека, как я. Я вам уже говорил, что принимал исключительные меры предосторожности, посещая мисс Керр. Никто из тех, кто мог меня видеть в ее доме, не способен меня опознать. Я ей полностью доверял и был с ней… более, чем щедр. Поэтому я был абсолютно убежден, что никто не подозревает о моей… слабости.

 Он замолк, должно быть, ожидая комментариев со стороны Вульфа. И Вульф подыграл ему.

 — Вы должны знать, что единственные надежные тайны — это те, про которые вы сами забыли.

 Баллу кивнул.

 — Я уже понял, что есть много такого, о чем я должен был знать, но чего я не знал и не знаю теперь. В отношениях с мисс Керр я допустил серьезную ошибку. Я был глупцом. Я должен был предвидеть, что она… тоже могла увлечься. Так ведь и случилось, верно? Она всерьез увлеклась мистером Кэтером?

 Вульф посмотрел на меня.

 — Арчи?

 — Она сгорала от страсти, — заявил я. — Рвалась за него замуж.

 — Да, я был глупцом. Но зато теперь мне стало понятно, почему она рассказала ему обо мне, а это очень важно. Она и впрямь была осторожной, но с ним она утратила осторожность. Это ведь логично?

 Он ждал ответа, и Вульф вновь ублажил его:

 — Да.

 — И тогда он узнал мое имя. Никто, кроме него, не знал. Значит, он негодяй и шантажист. В течение четырех месяцев я платил ему по тысяче долларов в месяц. Почти наверняка он также и убийца. Не знаю, почему он ее убил, но он — негодяй.

 Вульф посмотрел на меня, а я уставился на него. Я приподнял одну бровь. Взгляд Вульфа вновь переместился на Баллу.

 — Почему, черт побери, — проревел он, — вы не сказали это раньше? Два дня назад.

 — Тогда я еще всего не понял. А теперь, хорошенько подумав, разобрался. Вы слишком резко со мной разговаривали и выбили меня из колеи. Убеждали, что Кэтер невиновен. Я уверен, что убийца — он. Он мерзавец. Надеюсь, что его будут судить и он получит по заслугам. Поэтому я здесь. Вы сказали в прошлый раз, что если состоится суд, то мое имя неизбежно всплывет. Так вот: этого нельзя допустить! Мое имя не должно быть связано ни с любовной историей, ни тем более — с убийством.

 Он указал на сверток, лежащий перед Вульфом.

 — Здесь пятьдесят тысяч долларов в пятидесятидолларовых банкнотах. Вы сказали, что вы связаны определенными обязательствами, но у вас не может быть никаких обязательств перед шантажистом и убийцей.

 Баллу перевел дух.

 — Пятьдесят тысяч — только задаток. Я и в самом деле в ловушке, причем положение даже серьезнее, чем я думал, так что я должен спастись любой ценой. Признаюсь, что не знаю, как это можно сделать, но вы знаете Кэтера и сумеете с ним договориться. Я не прошу ни о чем противозаконном. Если у полиции достаточно доказательств, чтобы осудить его — ради Бога, НО МОЕ ИМЯ НЕ ДОЛЖНО ФИГУРИРОВАТЬ! Вы сами сказали, что поскольку ко мне никто не приходил, моего имени в дневнике нет, да и Кэтер, должно быть, еще не проговорился. Это так?

 — Да. — Вульф теребил нижнюю губу кончиками двух пальцев. — Вы несколько торопитесь, мистер Баллу. Я согласен, что не обязан представлять интересы шантажиста и убийцы, но так ли это на самом деле? Я должен знать больше. Опишите человека, которому вы платили.

 — Я никогда его не видел. Я отправлял деньги по почте.

 — Когда и как он впервые их потребовал?

 — По телефону. Однажды в сентябре, вечером, мне позвонили домой, и звонивший представился Робертом Сервисом Киплингом. Когда мне передали такое имя, естественно, я согласился поговорить. Он сказал, что мне не нужно объяснять, почему он назвался таким именем, и добавил, чтобы я шел в находящуюся поблизости аптеку и в десять вечера ждал там звонка в телефонной будке. Вы, конечно, понимаете, что я повиновался. В десять часов телефон зазвонил, и я снял трубку. Я услышал тот же самый голос. Вам не обязательно знать все, что он сказал. Он привел достаточно доказательств, чтобы убедить меня в том, что ему известно о моих посещениях квартиры Изабель. Он сказал, что ему вовсе не хочется разрушать мою личную жизнь, но он надеется на то, что я должным образом оценю его благородство. На следующий день я должен был отправить ему по почте десять стодолларовых купюр и столько же пятнадцатого числа каждого последующего месяца. Я пообещал.

 Баллу снова потер бровь ладонью.

 — Я знаю, что уступать шантажисту неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Он отказался ответить на вопрос, откуда узнал мое имя. Но, судя по отдельным репликам, он не просто заметил меня там и опознал. Чего стоит одно лишь имя — Роберт Сервис Киплинг? На следующий день я отправил ему деньги и исправно отсылал их каждый последующий месяц. Но теперь мне все ясно. Безусловно, это Кэтер. Мисс Керр все ему рассказала.

 Вульф кивнул.

 — Вполне резонное заключение, но и только. Его имя и адрес, на который вы посылали деньги?

 — Имя, конечно, выдуманное. А адрес такой: Гранд Сентрал Стейшн, Лексингтон-авеню и Сорок пятая улица, до востребования, Мильтону Фейлсу.

 — Фейлсу?

 — Да.

 — Вот как? Занятно. — Вульф закрыл глаза, но несколько секунд спустя открыл их. — А вы не пытались выяснить, кто он такой?

 — Нет. А зачем? Что бы это мне дало?

 — Если это был мистер Кэтер, вы могли бы все это предотвратить. А вы рассказали про шантажиста мисс Керр?

 — Да. Я спросил, назвала ли она кому-нибудь, хотя бы одному человеку мое имя, но она категорически отрицала это. Она солгала. Она была… просто вне себя от возмущения. Я даже поразился. Ее реакция показалась мне…

 Он приумолк. Облизнул губы, нахмурился, потом кивнул.

 — Я понимаю. Конечно. Я сказал, что не знаю, почему он убил ее, но теперь все стало понятно. Она узнала, что Кэтер — шантажист, сказала ему об этом, и он убил ее. Господи, если бы я мог знать! Черт бы его побрал!

 Оказывается, кое-какие страсти были ему не так уж и неведомы. Я уже собрался было даже предложить ему выпить, но тут вмешался Вульф:

 — Вопрос. Голос по телефону. Это точно был мужчина?

 — Да. Он пытался его исказить, говорил фальцетом, но это безусловно мужчина.

 — С тех пор он еще звонил вам?

 — Один раз. Семнадцатого декабря. Домой. Опять назвался Робертом Сервисом Киплингом. Сказал, что посланное до него дошло, и все.

 Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, сцепил пальцы на животе и выдвинул губы. Баллу стал что-то говорить, но я жестом остановил его, хотя мог бы этого и не делать. Когда Вульф начинает упражняться губами, поочередно втягивая и выпячивая их, он полностью отключается и ничего не слышит. Баллу опустил голову и — удивительное дело — закрыл глаза , так что целых три минуты я пребывал в полном одиночестве. Наконец Вульф вернулся к жизни и спросил меня, могу ли я разыскать Саула и Фреда; я ответил, что да, но не знаю, как скоро. Вульф велел мне идти на кухню, дозвониться до них и немедленно вызвать сюда.

 Для того, чтобы разыскать по телефону двух человек и пригласить их придти, особо шевелить мозгами не требуется, поэтому, названивая Саулу и Фреду — а Саула мне пришлось искать по трем номерам, — я одновременно размышлял. Не об Орри — мне не слишком верилось, что он шантажист. Я думал о том, почему фамилия Фейлс показалась Вульфу такой интересной. По тону Вульфа я точно знал, что он не прикидывается. Раз уж он заинтересовался этой фамилией, то мне тем более стоит поломать над ней голову, поскольку я располагал точно теми же фактами, что и он. Я бы отдал новую долларовую бумажку, чтобы узнать, сколько людей из всех, кто прочитал этот отчет, догадаются, где тут зарыта собака. Вернувшись в кабинет, я еще не догадался, хотя раздумывал над этим еще добрых пять минут после того, как дозвонился до Саула.

 Войдя в кабинет, я остановился. Красное кожаное кресло пустовало. Я спросил Вульфа:

 — Вы спустили его с лестницы?

 Вульф покачал головой.

 — Он в гостиной. Отлеживается. Саул и Фред не должны его видеть. Ты договорился с ними?

 — Уже едут. — Я прошел к своему столу. — Жаль, конечно, что Орри докатился до вымогательства, но, с другой стороны, свадебные кольца, мебель, свидетельство о браке — все нынче дорого.

 — Вздор!

 — Вам легко говорить — перед вами как-никак лежат пятьдесят тысяч. А что интересного в том, что он взял себе псевдоним Фейлс?

 — Ты неправильно произносишь. Впрочем, как и мистер Баллу.

 — Разве не Фейлс?

 — Нет, конечно. Напиши эту фамилию латинскими буквами, но прочти не по-английски, а произнося каждую букву. Что получится?

 — Ф-а-л-е-с. Фалес?

 — Конечно.

 — И что тут интересного?

 — Мильтон — тоже любопытно. Фалес из Милета, в шестом — седьмом веках до нашей эры возглавлял семерку мудрецов-философов Древней Греции. Он обогнал Эвклида на три столетия. Основал геометрию, первым предсказал солнечные затмения с точностью до одного дня. Он был первым великим математиком. Фалес Милетский.

 — Черт побери! — Я бухнулся на стул, размышляя над услышанным. — Вот это да! Нервы у него, должно быть, железные. Ведь Баллу окончил колледж. Он мог увлекаться математикой и знать про Фалеса Милетского.

 — Но знал ли он, что зять мисс Керр преподает математику?

 — Вряд ли. Да кто мог подумать, что у подлого шантажиста может быть чувство юмора? Вы уже сказали Баллу?

 — Нет. Он подождет. Я хотел бы выпить пива.

 — А я не отказался бы от молока. — Я встал. — Что ж, теперь, похоже, нам уже есть за что зацепиться.

 И отправился на кухню. Фриц был внизу, в своей комнате, но мне его помощь не понадобилась. Наливая молоко, доставая из холодильника пиво и относя поднос в кабинет, я продолжал ломать голову над свежей задачкой и заодно вспоминал, как себя вел и что говорил Барри Флеминг днем в понедельник. Отхлебнув молока, я вспомнил, что у нас гости, заглянул в гостиную и осведомился, не хочет ли Баллу чего выпить. Он лежал на софе, прикрыв глаза рукой. От выпивки отказался. Пока я выходил, Вульф пропутешествовал к книжным полкам, снял том Британской энциклопедии и что-то читал. Когда я снова поднес к губам стакан, ой произнес:

 — Фалес усовершенствовал теорию неравностороннего треугольника и теорию линий на плоскости. Он впервые доказал, что стороны равностороннего треугольника пропорциональны — это теорема Фалеса. Он первый доказал, что диаметр делит круг на две равные части и что противоположные углы, образованные при пересечении двух прямых линий, равны между собой.

 — Обалдеть можно, — воздал я должное заслугам Фалеса.

 Фред прибыл ближе к одиннадцати. Я провел его на кухню, поскольку Вульф продолжал копаться в энциклопедии, хотя с Фалесом покончил давно. Когда пришел Саул, я послал его на кухню к Фреду и сказал Вульфу, что все в сборе и ждут указаний. В ответ я удостоился свирепого взгляда, так как прервал Вульфа на середине интересной статьи. Я знал, что она интересная, поскольку во всех двадцати четырех томах Британской энциклопедии не нашлось бы ни единой страницы, которую Вульф посчитал бы неинтересной. Как бы то ни было, я прогулялся на кухню и привел нашу парочку в кабинет. Саул, как обычно, занял красное кресло, а Фред уселся в одно из желтых.

 Встреча оказалась рекордно короткой.

 — Я прошу прощения за то, что вызвал вас в столь поздний час, да еще зимой, — начал Вульф, — но вы мне очень нужны. У нас появились кое-какие новости. Человек, который платил за квартиру мисс Керр — назовем сто Икс, — сейчас здесь, в гостиной. Он рассказал мне то, о чем должен был рассказать два дня назад. В сентябре ему позвонил некто и потребовал денег. Этот некто знал о визитах Икс к мисс Керр и вымогал деньги — тысячу долларов сразу и по тысяче ежемесячно. Деньги требовал присылать по почте, до востребования, на вымышленную фамилию. Икс уже уплатил ему пять тысяч. Икс убежден, в силу определенных причин, что шантажист — Орри Кэтер. В воскресенье вечером я поинтересовался вашим мнением, может ли Орри быть убийцей. Сейчас я задаю другой вопрос: может ли он быть вымогателем? Шантажировал ли он Икс? Фред?

 Фред нахмурился. Вид у него был сосредоточенный.

 — Все было, как вы сказали? — спросил он. — Чистое вымогательство?

 — Да.

 Фред потряс головой.

 — Нет, сэр. Это невозможно.

 — Саул?

 — Я хочу уточнить, — сказал Саул. — Это совпадало по времени с тем периодом, когда Орри сам приходил к ней?

 — Да.

 — Тогда — нет. Как сказал Фред — невозможно. Для этого нужно быть законченным негодяем.

 — Приемлемо, — сказал Вульф. — Мы с Арчи уже пришли к определенному заключению, и я почти наверняка знаю, кто этот шантажист, но я хотел услышать ваше мнение. Но вызвал я вас не только для этого; завтра вам придется кое-чем заняться. Арчи, они могут подождать в твоей комнате?

 Даже не на кухне. Вульф ни в чем не полагался на случай. Вдруг, например, в окно кухни ворвется тигр-людоед, и Саул с Фредом бросятся наутек в прихожую и случайно заметят Баллу? Я сказал, что они могут располагаться в моей комнате, если не насвинячат там, конечно, и сыщики двинулись к ступенькам. Вульф выждал минуту, пока они поднялись, после чего велел мне привести Баллу. Президент корпорации по-прежнему лежал на софе, но при моем появлении вскочил и разразился потоком слов. Я посоветовал ему приберечь красноречие для Вульфа и провел в кабинет. Клянусь, что самый первый взгляд он бросил на стол, чтобы убедиться в том, что сверток на месте. Да, привычка остается привычкой, даже когда сидишь в такой луже.

 Едва успев сесть в красное кресло, Баллу тут же заговорил:

 — Я все обдумал. Я ответил на ваши вопросы и сделал вам щедрое предложение, более чем щедрое. Или вы принимаете его, или нет. В прошлый раз вы сказали, что Кэтер не убийца. Не пытайтесь только теперь убедить меня в том, что он не шантажист.

 — Вы опережаете события, — сказал Вульф. — Мистер Кэтер и впрямь не шантажист.

 У Баллу просто челюсть отвисла.

 — Вы… после всего, что я вам сказал…

 Он встал и взял со стола свой сверток.

 — Сядьте. Я могу назвать имя шантажиста.

 — Я уже назвал его.

 — Нет, вы знаете только его псевдонимы — Роберт Сервис Киплинг и Мильтон Фейлс. Его подлинное имя Барри Флеминг. Муж сестры мисс Керр.

 — Какая чушь! Да еще час назад вы даже не подозревали о том, что меня шантажируют!

 Вульфу пришлось бы запрокинуть голову назад, чтобы сосредоточить взгляд на лице Баллу, продолжающего стоять столбом перед столом, а поскольку Вульф терпеть не может запрокидывать голову, он вообще не стал смотреть на Баллу и ответил в никуда:

 — Для делового человека вы поразительно твердолобы. Вы попали в настоящий переплет, и я — ваша единственная надежда. Вам нужна помощь, но к адвокатам вы обратиться не рискнули, поскольку не хотите, чтобы вскрылась ваша связь с мисс Керр, а также причастность к убийству. Но говорите вы и действуете так, словно сами правите балом. Вот и сейчас вы вскочили и схватили сверток с деньгами. Фу. Либо сядьте и выслушайте меня, либо уходите.

 Что ж, надо воздать должное президенту «Федерал Холдинг Корпорейшн». Все-таки он не поступился ни своей гордостью, ни гонором. Вернуть сверток на стол Вульфа значило бы проявить слабость. Вместо этого Баллу положил сверток на маленький столик возле красного кресла и сел, опустив на сверток руку.

 — Слушаю, — сказал он.

 — Так-то лучше, — промолвил Вульф. — Начнем с мистера Кэтера. Мало хорошо знать человека, чтобы твердо сказать, что он не может быть убийцей, но достаточно, чтобы с уверенностью судить о том, что он не может быть шантажистом. Убийство может быть совершено внезапно, в порыве, шантаж — нет. Четверо из нас уже многие годы знакомы с мистером Катером, и все мы единодушно пришли к выводу, что мистер Кэтер не мог вымогать у вас деньги. Теперь перейдем к шантажисту. Если произнести его имя и фамилию на английский манер, как и делает большинство американцев, то получится Мильтон Фейлс. Если же я произнесу его фамилию иначе — Фалес, — она что-нибудь для вас значит?

 — А должна значить?

 — Да.

 Баллу нахмурился.

 — Фалес… кажется, вспомнил. Древняя Греция… солнечные затмения… геометрия…

 Вульф кивнул.

 — Достаточно. Знаменитое имя в истории математики. Фалес Милетский. Мильтон Фейлс. Барри Флеминг, зять мисс Керр, преподает математику в школе. Мисс Керр рассказала про вас сестре, а та в свою очередь — мужу. Вот вам и шантажист.

 — Фалес, — нараспев произнес Баллу. — Фа-лес. Милет. Фейлс. Мильтон. Черт возьми, кажется, вы правы. И Изабель — мисс Керр… Она же клялась, что никому обо мне не говорила. Да, она солгала. Интересно, кому еще она рассказала?..

 — Возможно, никому. Эти двое значили для нее особенно много. Думаю, мы можем предположить, что о вашей связи с мисс Керр знают только пятеро: мистер Кэтер, мистер и миссис Флеминг, мистер Гудвин и я. И только трое знают, что вас шантажировали — кроме шантажиста, конечно, — мистер Гудвин, вы и я. Двое моих помощников, которые сейчас наверху, знают, что у кого-то вымогают деньги, но не знают, у кого. Теперь прошу вашего внимания. Моя цель состоит в том, чтобы вызволить мистера Кэтера и не допустить суда над ним. Я бы мог добиться этого очень просто: рассказав полиции о том, что вас шантажирует мистер Флеминг. По меньшей мере, это отвлекло бы их от мистера Кэтера, но я не намерен так поступать. Тем более, что о шантаже я узнал только благодаря вам. Так что я вам весьма признателен. И даже обязан.

 Баллу похлопал рукой по свертку.

 — И еще это.

 — Это ваше. Я не принял деньги. И не приму, пока не сумею твердо доказать, что вы не убивали эту женщину. Я обязан вам, поскольку мы потратили четыре дня на поиски кого-нибудь с подходящим мотивом и потерпели неудачу. Вопрос. Как скоро после первого телефонного звонка от вымогателя вы рассказали о нем мисс Керр?

 — Сразу же. День или два спустя.

 — Кто-нибудь из вас возвращался потом к этой теме? Вы или она?

 — Да. Несколько раз она спрашивала, продолжается ли шантаж. Я рассказал ей о телефонном звонке в декабре. В последний раз она спрашивала меня об этом в январе. Примерно в середине месяца.

 Вульф кивнул.

 — Она поняла, что это ее зять, сказала ему, чтобы он это прекратил, а он…

 — Более того, — вмешался я, — она собиралась пожаловаться сестре на его штучки. И он решил убить ее.

 — Мистер Гудвин порой бывает излишне горяч, — обратился Вульф к Баллу. — Но он разговаривал с ними обоими — с мистером и миссис Флеминг. Достаточно долго.

 Он указал на сверток.

 — Если я заработаю эти деньги, то возьму их; сейчас же вы нанять меня не можете. Моя цель — освободить мистера Катера; ваша — избежать разглашения своего имени. Если я могу помочь осуществлению вашей цели без ущерба для своих планов, то я так и сделаю. Когда будете уходить, заберите деньги с собой; здесь, в моем сейфе, они могут повлиять на ход моих мыслей.

 — Что вы собираетесь предпринять? — спросил Баллу требовательным голосом. Опять требовательным.

 — Не знаю. Сейчас я собираюсь обсудить свои планы с мистером Гудвином, мистером Пензером и мистером Дэркином.

 Он взглянул на часы.

 — Почти полночь. Если не хотите, чтобы еще два человека узнали вашу тайну, то ступайте.