- Ниро Вульф, #52
12
Завтрак в тот день — два рубленых бифштекса и стакан молока — мне пришлось съесть в окружной прокуратуре Бронкса, в кабинете помощника прокурора Хеллорана, которого я до сих пор даже никогда не встречал. Обедал же я, если, конечно, два сандвича с солониной в остывший кофе из бумажного стаканчика можно назвать обедом, в окружной прокуратуре графства Нью-Йорк в кабинете помощника прокурора Мандельбаума, которого я знал довольно хорошо по различным встречам в прошлом. Когда же я в конце концов вернулся в наш старый особняк на Тридцать пятой улице, было уже около десяти часов вечера. Фриц предложил мне подогреть фаршированную баранину, уверяя, что она будет съедобна, но я ответил, что слишком устал для еды и, может быть, позднее немножко смогу закусить.
Было уже около одиннадцати, когда я закончил свой доклад Вулфу. Вообще-то говоря, я знал теперь лишь немногим больше, чем после того, как миссис Огильви вышла из домика дочери и я позвонил по телефону СП 7—3100 однако Вулф пытался обнаружить хотя бы какую-нибудь соломинку, чтобы уцепиться за нее. Ему требовалось решительно все, что я знал, видел и слышал в течение моего двенадцатичасового дня, включая допрос в окружной прокуратуре Бронкса, хотя Хеллоран совершенно не знал всей предшествующей истории. Мой шеф заставил меня трижды повторить наш разговор с миссис Огильви. Обычно он почти никогда не требует, чтобы я что-то повторял хотя бы раз, но на этот раз он чуть ли не впал в отчаяние. Даже когда меня было уже не о чем спрашивать он все же спросил, какие выводы сделал я сам.
— Выводы делаете вы, — ответил я, качая головой — а я лишь высказываю предложения. Я предполагаю что сейчас нам ничего не остается, как отказаться от дальнейшего расследования. Мне кажется, что этот фрукт слишком ловок и изворотлив. Я предполагаю что и с Саймоном Джекобсом, и с Джейн Огильви он не оставил для полицейских даже самого крохотного следа. Я предполагаю, что он на несколько шагов впереди нас и не намерен позволить нам догнать его. Я предполагаю, что нам следует основательно подумать, как добраться до Алисы Портер и сделать это своевременно, а не так, как у нас получалось с другими, ну, скажем, после того, как она будет мертвой всего час-другой.
— Я уже думал об этом, — проворчал Вулф.
— Прекрасно! В таком случае она, может быть, еще не успеет остыть.
— Я уже принял некоторые меры. Сол, Фред и Орри ведут наблюдение за ней, так же как мисс Боннер и ее оперативница мисс Корбетт.
— Да?! — удивился я. — С какого же времени?
— Вскоре после того, как ты позвонил сегодня утром. Сейчас там из укрытия ведет наблюдение Орри. Его машина находится поблизости и тоже спрятана. Мисс Корбетт в машине, взятой напрокат, дежурит около того места, где шоссе пересекает грунтовую дорогу. В полночь она уедет а Сол сменит Орри. В восемь часов утра на дежурство вступят Фред и мисс Боннер. В половине восьмого вечера звонила мисс Корбетт и доложила, что Алиса Портер дома и никто не приходил к ней.
Я удивился еще больше.
— Должен признать, что, когда вы думаете о чем-нибудь, вы действительно думаете. С такими темпами расходов десяти тысяч Ошина хватит ненадолго. Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что деньги выбрасываются на ветер. Однако вы, может быть, помните, что, когда он спросил меня, кем из четверых мы намерены заняться в первую очередь, я ответил, что Алиса Портер только что выступила со своей претензией к Эми Винн и, надеясь на получение денег от нее, вероятно, не согласится на сделку. Вам также известно, как она реагировала на мое предложение.
Вулф кивнул.
— Да, но все это произошло до того, как ее рукопись была найдена и нам стало известно, что ее написала именно она, а не тот человек, кто написал другие вещи. Он может знать об этом, но может и не знать, но, вероятно, знает. Во всяком случае, даже если она отвергнет все те приманки, которые мы можем предложить ей, он может думать иначе. Он решителен и беспощаден, а сейчас очень встревожен. Он нисколько не будет колебаться, если решит, что она не менее опасна для него, чем Джейн Огильви. Я дал подробные оказания Солу, Фреду, Орри, мисс Боннер и мисс Корбетт. Они обязаны брать под подозрение любого, кто попытается приблизиться к Алисе Портер. Если возможно, они должны схватить убийцу до того, как он нанесет удар, но, конечно, могут действовать только, если будут убеждены, что Портер действительно угрожает опасность.
— Да? — Я подумал, а потом заметил: — Это очень сложная задача. В присутствии Фреда или Орри среди белого дня кто-то подъезжает к дому и входит в него. На расстоянии примерно ярдов ста от дома спрятаться негде. Никто из них не может без риска быть обнаруженным оказаться достаточно близко к дому, чтобы увидеть, кто это — какой-нибудь ловкач-коммивояжер или приятель. Все, что наш наблюдатель может делать, это дождаться окончания встречи, надеясь, что потом Алиса Портер покажется, может быть, в окне, или же позвонить ей по телефону с целью убедиться, что она ответит и, следовательно, жива. Если потом выяснится, что приходил этот самый Икс, ее песенка спета, хотя я не отрицаю, конечно, что мы будем знать, кто он.
— Ты можешь предложить что-нибудь лучше? — ворчливо спросил Вулф.
— Нет, сэр. Но я и не жалуюсь. Что вы думаете о Кеннете Реннерте? Если Икс встревожен, следующим у него на очереди может оказаться Реннерт.
— Возможно, но я сомневаюсь в этом. Реннерт может даже и не знать, кто Икс. Возможно, что он всего лишь скопировал прием Икса. Да и кроме того, он написал не рассказ, а план пьесы, который мы не видели.
— Ну, пожалуйста. — Я взглянул на часы — 11.23. — Я полагаю, что Сол позвонит перед тем, как заступит в полночь, а Орри после того, как сменится.
— Да.
— В таком случае я подожду их звонков. Что еще есть для меня? Какие-нибудь поручения?
— Нет.
— В таком случае у меня есть предложение. Мне и самому оно не нравится, но тем не менее я должен высказать его. На другой стороне улицы, напротив дома, в котором проживает Реннерт, имеется портновская мастерская с хорошим чистым окном. За пятерку владелец мастерской позволит мне смотреть в это окно и даст еще стул в придачу. После наступления темноты я могу подойти поближе к дому Реннерта. Память на лица у меня почти не хуже, чем у Сола. После обнаружения трупа Реннерта и заключения, что он был убит, я буду знать, чьих рук это дело. Если убийца окажется человеком, которого я опознаю, ну, например, одним из членов Объединенной комиссии по вопросам плагиата, я смогу даже назвать его по фамилии. Приступить к наблюдению я могу хоть сейчас. Я терпеть не могу подобную работу, да и любой человек на моем месте сказал бы то же самое, но по этому делу я уже дважды видел мертвецов, и этого достаточно.
Вулф покачал годовой.
— Два возражения. Во-первых, тебе нужно поспать. Во-вторых, мистера Реннерта нет дома. Как я уже говорил, все это он мог проделать по собственной инициативе, не будучи даже связан с Иксом, но тем не менее я учел такую возможность. Дважды сегодня утром и дважды в полдень я звонил ему, но никто мне не ответил. В три часа к нему в дверь квартиры звонил Сол, но тоже не получил ответа и, зайдя к управляющему домом, спросил, когда тот видел Реннерта в последний раз. Оказалось, что накануне рано вечером Реннерт предупредил управляющего домом о своем намерении провести за городом уик-энд, совпадающий с Днем памяти павших на войне[1], и о том, что он вернется в понедельник. Реннерт ничего не сообщил, где именно за городом он будет.
— Мы не могли бы позвонить ему и предупредить об осторожности, если бы только знали, где он сейчас. Было бы приятно услышать его голос.
— Согласен, но нам неизвестно, где он.
— Утром я мог бы навести справки и, вероятно, нашел бы его адрес. У нас есть много фамилий тех, у кого он занимал деньги.
Однако Вулф запретил мне это. Он заявил, что ему нужно, чтобы я был дома, и что в любое время дня или ночи могут позвонить или Сол Пензер, или Фред Даркин, или Орри Кэтер, или Дол Боннер, или Сэлли Корбетт, и после такого звонка нужно будет сделать что-то немедленно. Кроме того, дважды звонил Филипп Харвей и раз Кора Баллард, спрашивая, не сможет ли Вулф присутствовать на заседании совета НАПИД в понедельник. Завтра они, вероятно, снова будут звонить, а он не желает разговаривать с ними. Закончив этот разговор, Вулф отправился спать. В 11.42 из кабины телефона-автомата в Кармеле позвонил Сол Пензер, чтобы сообщить, что он идет сменить Орри Кэтера. В 12.18 позвонил Орри, тоже из Кармела, сообщая, что около одиннадцати в доме Алисы Портер погас свет и она, очевидно, спокойненько отправилась почивать. Я последовал ее примеру.
В пятницу утром я надевал брюки, когда позвонил Фред Даркин и доложил, что он едет сменить Сола и что с ним находится Дол Боннер, направляющаяся на пост у перекрестка шоссе с грунтовой дорогой. Я был в кухне, газета «Таймс» стояла на подставке передо мною на столе, а я поливал вафлю горячим кленовым сиропом, когда позвонил Сол. Он сообщил, что сменился в восемь часов, причем Алиса Портер в это время уже копалась в огороде. Я находился в кабинете и опять перечитывал копии показаний, данных мною накануне двум помощникам прокурора, когда позвонила Кора Баллард. Она спросила, может ли Вулф присутствовать на заседании совета НАПИД, которое состоится в клубе «Клевер» в понедельник в 12.30. Если Вулфа больше устроит заседание после завтрака, его можно назначить на два часа или даже на два тридцать. Когда я сказал ей, что Вулф никогда не уезжает из дома по делам, она ответила, что ей известно это, но сейчас речь идет о чрезвычайном случае. Я заметил, что случай очевидно, не слишком уж чрезвычайный, если заседание назначается только через три дня. Она заявила, что ей приходится обычно назначать заседания за две-три недели вперед, так или иначе из писателей и драматургов никого не соберешь, что, кроме того, предстоит уик-энд, совпавший в этом году с Днем памяти погибших в войнах, и попросила меня соединить ее с Вулфом. Я сказал, что не могу сделать это, что ее разговор с Вулфом, даже если бы он и состоялся, все равно бесполезен, и что он, несомненно, может лишь предложить ей послать меня на заседание. Если членов совета устраивает это, я попрошу поставить меня в известность.
Я подкладывал копии показаний в папку, озаглавленную «Объединенная комиссия по вопросам плагиата», когда позвонил инспектор Кремер и сообщил, что он забежит к нам на несколько минут в четверть двенадцатого. Я ответил ему, что, наверное, мы примем его. Я слушал передачу последних новостей в десять часов, когда позвонил Лон Коэн и заявил, что пора бы мне начинать «колоться». По его словам, у него в редакции уже есть пять моих фотографий в морге. Редакция намерена поместить лучшую из них, на которой я, обнаруживший труп Джейн Огильви, выгляжу почти что человеком, однако предварительно мне придется снабдить редакцию кое-какими интересными деталями о том, почему в течение двух суток оказались мертвыми два человека, только что получившие по решениям суда вознаграждения по выигранным ими делам о плагиате их произведений. Каждый дурак прекрасно понимает, что о простом совпадении тут не может быть и речи. Так в чем же дело? Я ответил, что посоветуюсь с окружным прокурором и потом сам позвоню ему.
Я отрывал вчерашний листик с настольного календаря Вулфа, когда позвонил президент Национальной ассоциации писателей и драматургов по фамилии Джером Тэбб. Я читал одну из его книг. Вулф прочитал их четыре; все они стояли на полках и ни в одной не было страниц с загнутыми уголками. Все книги были отличны, и Тэбб, даже по мерке Вулфа, представлял собой весьма важную персону; он, несомненно, поговорил бы с ним, но у нас существовало правило никогда не звонить ему в оранжерею за исключением чрезвычайно важных случаев. Тэббу только что звонила Кора Баллард, и он хотел сказать Вулфу, как для него важно прийти на заседание совета в понедельник. Он намеревался уехать из города на уикэнд и просил меня сообщить Вулфу, что руководители и члены совета будут весьма признательны ему, если он найдет возможным встретиться с ними.
Вулф спустился из оранжереи в одиннадцать, и я доложил ему в хронологическом порядке о всех телефонных звонках, из которых последним звонком был звонок Тэбба. Выслушав, Вулф сел, уставился на меня, но ничего не сказал, так как оказался в весьма трудном положении. Ему очень хотелось бы поговорить с Джеромом Тэббом, и он прекрасно понимал, что мне было известно об этом, но не мог же он наброситься на меня за то, что я выполнял установленные им самим правила. Поэтому Вулф прибег к трудовой тактике. Сердито глядя на меня, он заявил: «Ты был слишком уж категоричен. Я еще могу решить поехать на заседание». Ребячество! Я уже готовился резко возразить ему, и у меня уже был на языке соответствующий ответ, как раздался звонок в дверь, и мне пришлось промолчать.
Пришел Кремер. Я открыл дверь, и он промаршировал мимо меня, не здороваясь, а ограничившись каким-то подобием кивка. Я прошел за ним. Вулф поздоровался с ним и пригласил сесть, однако Кремер остался стоять.
— У меня лишь минута, — заявил он. — Таким образом, ваша теория подтвердилась.
— Моя и ваша, — поправил его Вулф.
— Да, да. Жаль только, что мисс Огильви пришлось умереть, чтобы подтвердить это.
— Вы, может быть, все же присядете? Вы же знаете, что я предпочитаю разговаривать, когда мои глаза на одном уровне с глазами собеседника.
— Я не могу задерживаться у вас. Убийство Огильви произошло в Бронксе, но оно явно связано с убийством Джекобса, и, следовательно, им должен буду заниматься также я. Вы можете избавить меня от массы напрасных хлопот и большой потери времени. Нам придется допросить примерно человек пятьдесят, чтобы узнать, кому именно из них вы сообщили о своем намерении взять в работу Джейн Огильви, но, разумеется, проще спросить об этом прямо у вас. Вот я и спрашиваю.
— Мистер Гудвин уже несколько раз ответил на этот вопрос в окружной прокуратуре.
— Знаю, но я не верю ему. Вы, очевидно, тут снова сделали ошибку. По-моему, вы отобрали кое-кого из той группы, что знала ранее о вашем намерении прижать Джекобса (то, что вы отобрали кого-то, — несомненно, хотя я не знаю, чем вы руководствовались), и дали понять им, что намерены взяться за Джейн Огильви. Потом вы послали человека, а может быть, нескольких, вести наблюдение за ней. Вероятно, это были Пензер и Даркин, и они зевнули. Возможно, что они не знали об улочке за домиком. Может быть, они не знали и о том домике, который она называла своей «кельей». Тоже мне «келья»! Я хочу знать, кому именно вы говорили и почему. Если вы не скажете мне, я все равно узнаю об этом, хотя, конечно, это будет очень трудно. После того, как мы выясним фамилию и узнаем, что он убил ее, ибо от вас или от Гудвина ему стало известно, что вы намерены заняться Огильви, вам придется тяжко. У меня к вам только один вопрос: вы скажете мне?
— Сейчас я вам отвечу. — Вулф помахал пальцем. — Прежде всего хочу напомнить вам, что сегодня к семи часам вечера вы должны вернуть все полученные от меня материалы, то есть меньше чем через восемь часов. Вы не забыли?
— Нет. Вы получите их.
— Прекрасно. Я вовсе не возмущен вашим вопросом. К сожалению, я допустил грубую ошибку с Саймоном Джекобсом и не удивлен, что вы подозреваете меня в еще более тяжкой ошибке с Джейн Огильви. Если бы дело обстояло действительно так, я признал бы это, отказался от дальнейшего расследования и навсегда закрыл бы свое агентство. Однако тут я не ошибался по той простой причине, что о нашем намерении заняться Джейн Огильви никто не знал за исключением мистера Гудвина и меня.
— Следовательно, вы не желаете мне сказать!
— Мне нечего говорить вам. Мистер Гудвин…
— Убирайтесь к черту! — Кремер повернулся и вышел из кабинета.
Я прошел за ним в вестибюль, желая убедиться, что он действительно уйдет, а не только хлопнет дверью и останется у нас в доме. Как только я вернулся в кабинет, раздался звонок телефона. Звонил Мортимер Ошин, который желал узнать, уведомил ли Филипп Харвей Вулфа о том, что его договор с Комиссией аннулирован. Я ответил отрицательно и высказал предположение, что, вероятно, этот вопрос будет обсуждаться на заседании совета НАПИЛ в понедельник. Ошин сказал, что если договор все же будет аннулирован, то он намерен сам пригласить Вулфа. Я поблагодарил его.
Вулф, даже не затрудняя себя какими-либо замечаниями в адрес Кремера, велел мне взять блокнот и продиктовал письмо одному человеку в Чикаго с отказом приехать и выступить с речью на ежегодном банкете Ассоциации частных детективов Среднего Запада. Затем последовал очень длинный ответ на письмо женщины из штата Небраска, которая спрашивала, можно ли так откормить петуха, чтобы его печенка в паштете не отличалась от печенки откормленного гуся. Потом он диктовал еще другие письма. В принципе я согласен с ним, что решительно на все письма следует отвечать, однако он ведь может (и часто делает так) передать письмо мне и сказать: «Ответь так-то». Мы как раз занимались письмом в Атланту, в котором Вулф сообщал, что не может взяться за поиски девушки, месяц назад уехавшей в Нью-Йорк и ничего не пишущей, как Фриц объявил, что завтрак готов. Едва мы успели выйти из кабинета, как раздался телефонный звонок, и я был вынужден вернуться, Звонил Фред Даркин.
— Я звоню из Кармела, — доложил он. Как обычно, он говорил в трубку, слишком уж близко прижимая ее ко рту. Фред — хороший оперативник, но у него есть свои недостатки. — Объект наблюдения вышла из дома в 12.42, села в машину и уехала. До этого она была в брюках, но перед выездом переоделась в платье. Я должен был ждать в укрытии, пока она не отъедет, и лишь только потом выехал вслед за ней, но, конечно, упустил ее. Видимо, ее взяла под наблюдение Дол Боннер, так как на месте ее машины не оказалось. Здесь, в центре города, ни одной из их машин нет. Может быть, мне порасспросить тут кое-кого, чтобы узнать, в каком направлении они поехали?
— Не нужно. Возвращайтесь на свой пост, спрячьте машину и укройтесь сами. Возможно, к ней придет кто-нибудь и будет дожидаться ее.
— Но я могу прождать тут очень долго!
— Знаю, но скучно будет только в течение первых двух недель. Изучайте природу.
Я прошел в столовую к Вулфу, сел и рассказал ему последние новости. Он проворчал что-то и развернул салфетку.
Спустя час десять минут, когда мы снова были в кабинете, заканчивая разбор почты, раздался телефонный звонок. Я взял трубку и, услыхав мягкий деловой голос Дол Боннер, знаком дал понять Вулфу, чтобы он сделал то же самое.
— Слушаю, мисс Боннер, — сказал я. — Где вы?
— В кабине телефона-автомата в аптеке. В 12.49 машина объекта выехала на грунтовую дорогу на шоссе и повернула налево. Я последовала за ней. Объект направилась по шоссе на юг. В пути я дважды чуть не потеряла ее. С Вестсайдского шоссе объект свернула на Девятнадцатую улицу, поставила свою машину на стоянке у Кристофер-стрит и пешком прошла сюда пять кварталов. Я поставила свою машину у тротуара.
— Где это «сюда»?
— Аптека находится на углу Арбор-стрит и Бэйли-стрит. Объект вошла в вестибюль дома номер сорок два на Арбор-стрит, нажала кнопку звонка, подождала полминуты, открыла дверь и прошла в дом. Это было восемь минут назад. Из аптеки я не вижу вход в дом, но если вы хотите…
— Вы сказали дом номер сорок два?
— Да.
— Минуточку. — Я повернулся к Вулфу. — В доме номер сорок два по Арбор-стрит проживает Эми Винн.
— Правильно… Мисс Боннер, говорит Ниро Вулф. Вы можете видеть вход в дом из своей машины?
— Да.
— В таком случае возвращайтесь в свою машину. Если объект выйдет, следуйте за ней, Сейчас выезжает мистер Гудвин, чтобы присоединиться к вам, если он вас еще застанет там, где вы сейчас. Вас устраивает это?
Мы положили трубки.
— Чепуха! — заявил Вулф.
— Близко к этому, — согласился я. — И вместе с тем — возможно. Вы же сами сказали им в среду, что виновником может быть один из них. Если бы вопрос решался голосованием, я не стал бы голосовать за Эми Винн, однако забывать о ней не следует. Саймона Джекобса силачом назвать нельзя. Если они были вместе в машине, она вполне могла нанести ему удар ножом. Конечно Джейн Огильви никакой трудности для нее не составила бы. У нее есть еще более веские мотивы расправиться с Алисой Портер — не дать ей возможность разболтать об операции, предпринятой против Эллен Стюрдевант, а кроме того, урегулировать претензию Портер к ней. Другой возможности урегулировать вопрос с этой претензией вне суда у нее нет. Я не думал, что она выберет для этого свою собственную квартиру, как самое подходящее место, но вы сами же утверждали, что она очень напугана… правда, вы сказали «он», а не «она». Не исключено также, что она придумала какой-нибудь особенно хитроумный и ловкий план, как потом избавиться от трупа. Вы же не можете отрицать, что она или он люди весьма ловкие. Я могу навестить ее, например, под тем предлогом, что объезжаю членов комиссии с просьбой не расторгать договор с вами. Если будет уже поздно спасти Алису Портер, я хотя бы помешаю убийце как-то отделаться от ее трупа.
— Чушь!
— Кремер решит иначе, если после того, как Алиса Портер окажется номером три и ему придется заниматься еще одним убийством, выяснится, что по вашему распоряжению там в машине дежурила Дол Боннер, не сводившая глаз с двери. Ваша шуточка о том, что вы навсегда закроете свое агентство, может оказаться…
Раздался звонок телефона, и я снял трубку. Звонил Рубен Имхоф, попросивший к телефону Вулфа. Вулф ответил, что он слушает.
— Кое-что интересное — заявил Имхоф. — Я только что разговаривал по телефону с Эми Винн. Сегодня утром ей позвонила Алиса Портер и сказала, что хотела бы зайти к ней. Если бы мисс Винн сообщила мне заранее об этом, я, наверное, посоветовал ей не встречаться с мисс Портер, но она не сделала этого. Во всяком случае, мисс Портер сейчас у нее на квартире. Она согласна взять обратно свое исковое заявление, если ей будет уплачено двадцать тысяч долларов наличными. Мисс Винн спрашивает меня, следует ли ей принимать это предложение. Я посоветовал ей не делать этого. Мне кажется, что два убийства очень напугали мисс Портер. Она подозревает, что оба они совершены тем же самым человеком, заставившим ее выступить с обвинением Эллен Стюрдевант в плагиате. Мисс Портер, видимо, опасается, что если этого человека арестуют и он заговорит, ей тоже не выпутаться, и поэтому она сейчас хочет получить как можно скорее все, что можно, и скрыться. Что вы думаете на сей счет?
— Возможно, что вы и правы, но я говорю так под первым впечатлением услышанного от вас.
— Да, да, похоже, что дело обстоит действительно так. Однако, положив трубку, я начал сомневаться, правильный ли совет я дал мисс Винн. Мисс Портер, вероятно, согласится и на половину названной ею суммы, а возможно, и на меньшую. Если мисс Винн может получить документ о полном и безоговорочном отказе Портер от всех претензий к ней, скажем, тысяч за пять долларов, по-моему, ей следует согласиться. Если же она сейчас откажется от такого урегулирования, возможно, потом ей придется заплатить раз в десять или больше этого. С другой стороны, если вы или полиция схватите человека, которого вы ищете, ей не придется платить вообще. Вот поэтому я теперь и прошу вас посоветовать мне: не должен ли буду я позвонить мисс Винн и рекомендовать ей пойти на эту сделку тысяч за десять или меньше? Или же мне не следует делать это?
— Но вы не можете даже надеяться получить от меня какой-то ответ. Ни мисс Винн, ни вы не являетесь моими клиентами. Как член комиссии, вы можете спросить меня, надеюсь ли я найти этого мошенника и убийцу.
— Ну хорошо, я так и спрашиваю вас.
— И я отвечаю, что да. Рано или поздно, но он обречен.
— Меня устраивает это. В таком случае я не буду звонить ей.
Вулф положил трубку и, слегка кривя губы, взглянул на меня.
— Хорошо, хорошо, — заметил я. — Я же сказал только, что это возможно. Вы не думаете, что было бы неплохо, если бы я помог мисс Боннер проследить за мисс Портер при ее возвращении в Кармел?
— Нет, не думаю.
— У вас будут какие-нибудь особые указания для мисс Боннер?
— Нет. Она, очевидно, найдет мисс Корбетт на ее посту. Я ушел.
