- Ниро Вульф, #42
9
Так как Патрик А. Диган был первым попавшимся нам на глаза «подозреваемым», если, разумеется, не считать Алберта Фрейера и Дилию Брандт, я, естественно, глядел в оба, тем более, что наша конференция продолжалась целый час. С виду в нем не было ничего зловещего — субъект как субъект, лет сорока, среднего роста, с явно намечающимся брюшком, круглолицый, с приплюснутым носом и темно-карими глазами, которыми зыркал во все стороны. Он тепло приветствовал Селму Моллой, взяв ее руку в свои, но было не похоже, чтобы этот человек мог быть настолько ею очарован, чтобы застрелить ее мужа и оклеветать П.Х. Во время нашей конференции мне был главным образом виден его профиль — он сидел в желтом кресле напротив Вулфа, Натаниэл Паркер сидел между мной и Диганом. Селма Моллой, позвонив по телефону, села на свое место в красное кожаное кресло. Сол Пензер устроился сзади, возле полок с книгами.
Миссис Моллой объяснила Дигану суть дела и попросила оказать ей одолжение, после чего он целых пять минут пытался уговорить ее изменить решение. Поняв, что без толку, он заявил о своей готовности сделать все, что она захочет, при том условии, что тут нет ничего противозаконного, а поэтому ему необходимо проконсультироваться со своим адвокатом. Она ответила, да, разумеется, ему нужно проконсультироваться со своим адвокатом, что касается ее адвоката, мистера Паркера, то он находился здесь и готов проконсультировать, как именно это делается. Н-да, не так уж и плохо для женщины, которой совсем недавно был дан совет взять себя в руки. Диган тут же устремил вежливый, но отнюдь не восторженный взгляд на Паркера. Паркер откашлялся и заговорил. Он впервые слышал, что является адвокатом миссис Моллой, так как прибыл к нам буквально за две минуты до появления Дигана, однако, он не стал педалировать эту тему.
И тут начался сугубо профессиональный разговор, в котором я, естественно, будучи непрофессионалом, участия принять не мог и у меня возникло желание подняться с миссис Моллой в оранжерею и показать ей орхидеи, чтобы у нее появилась возможность передохнуть и окончательно взять себя в руки. Но какие там орхидеи, когда жаркое на огне, и так и стреляет раскаленным жиром! Диган дважды связывался по телефону со своим адвокатом, орал не своим голосом, и наконец все уладилось. Партер намеревался немедленно развить бурную деятельность, Диган же пообещал но первому зову предстать перед законом. Паркер считал, что нам удастся получить доступ к содержимому сейфа в понедельник, а то и раньше. Он уже собрался уходить, когда снова зазвонил телефон. Я снял трубку.
Звонил сержант Стеббинс из Западного отдела бюро по расследованию убийств. Он мне кое-что сообщил я задал ему несколько вопросиков, потом он задал мне один вопрос, на который, как мне показалось, я не знал ответа. Я попросил его не бросать трубку и, прикрыв микрофон ладонью, обратился к Вулфу:
— Стеббинс. Вчера в одиннадцать сорок восемь вечера на Риверсайд Драйв в районе Девяностых улиц машина сбила мужчину, который скончался на месте. В нем опознали Джона Кимза. Около часа тому назад сбившая его машина была обнаружена на стоянке на Верхнем Бродвее, но все не так просто, как кажется на первый взгляд — машину угнали вчера вечером со стоянки на Девяносто Второй улице. Тот факт, что машина оказалась краденая, даст основание считать убийство преднамеренным, по всей вероятности, связанным с тем расследованием, которым занимался Джонни Кимз. А так как он знает, что Кимз работает на нас, он интересуется, не по вашему ли заданию работал Кимз вчера вечером. Я ему ответил, что вы часто нанимаете оперативников без моего ведома и что я спрошу у вас. Я у вас спрашиваю.
— Скажи ему, я занят и пообещай, что мы перезвоним.
Я так и сделал, повесил трубку и резко крутанулся вместе с креслом.
Вулф поджал губы и прикрыл глаза. Я заметил, как пульсирует на его виске жилка. Вдруг он вскинул глаза и спросил:
— Ты его хорошо знал. Какова вероятность того, что он мог попасть под машину по неосторожности?
— Практически никакой. Джонни Кимз — по неосторожности? Не может быть.
Вулф резко повернул голову.
— Миссис Моллой, если мистер Гудвин мне не солгал и вы на самом деле не верите в существование улик, оправдывающих Питера Хейза, то эта горькая для меня пилюля не так уж и горька для вас. Джонни Кимз работал вчера вечером по моему заданию, связанному с этим самым делом. Его убили. И все встало на свои места. Я высказал вам предположение, что считаю Питера Хейза невиновным. Так вот, теперь я уверен, что он не виновен.
Вулф повернул голову направо.
— Мистер Паркер, нас прямо-таки поджимают сроки. Я прощу вас сделать это как можно быстрей. Ладно?
Не могу сказать, что Паркер зашевелился быстрей, однако, он все-таки встал и направился к двери. Диган в изумлении встал.
— Вы отдаете себе отчет в том, что вы только что сказали? — спросил он у Вулфа.
— Да, сэр, отдаю. А вы ставите сказанное под сомнение?
— Нет, не ставлю под сомнение, однако, вы выступили с определенным заявлением, и я бы хотел знать, отдаете ли вы себе отчет в том, что пообещали миссис Моллой, будто Питер Хейз будет оправдан? Вы заставляете ее поверить в несбыточное, а если вам не удастся сделать то, что вы задумали? Мне кажется, пользуясь правом давнишнего друга, я имею все основания спросить с вас.
— Имеете, — Вулф кивнул. — Никто вас такого права не лишает. Тут хитрость, мистер Диган, рассчитанная на меня самого. Связывая себя в присутствии свидетелей обязательствами по отношению к миссис Моллой, я тем самым еще больше подогреваю собственную самоуверенность. Если неудача для нее равносильна смерти, то и для меня теперь она равносильна смерти.
— Но зачем заявлять с такой уверенностью? — Диган подошел к миссис Моллой и положил ей на плечо руку. — Будем надеяться, что он прав, Селма. Понимаю, тебе сейчас тяжело. Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?
Она сказала «нет» и поблагодарила его. Я направился в холл его проводить. Когда я вернулся в кабинет, Сол уже сидел перед Вулфом (очевидно, его сюда пригласили), который давал указания миссис Моллой.
— …Я отвечу на ваш вопрос, но только при том условии, что все останется сугубо между нами. Вы никому не должны рассказывать о моих подозрениях либо планах. Если я до настоящего времени подозревал мистера Дигана, а я на самом деле подозревал и подозреваю его, то теперь у меня есть основания подозревать остальных ваших друзей. Принимаете мое условие?
— Я приму все что угодно, лишь бы помочь делу, — заявила она. — Я всего лишь спросила у вас: чем занимался тот человек, которого убили.
— Отвечу вам, так как рассчитываю на вашу помощь, но сперва я должен убедиться, что все останется сугубо между нами, что вы никому ничего не скажете.
— Хорошо. Я вам твердо это обещаю.
Он смотрел на нее, в задумчивости потирая кончик носа. Сия дилемма возникала перед ним много раз в году. Что касается мужчин, он мог положиться в деликатном вопросе лишь на единицы из них, что же касается женщин, то он не мог положиться ни на одну из них. Однако миссис Моллой вполне могла располагать кое-какими необходимыми сведениями — приходилось идти на риск. Что он и сделал.
— Мистер Кимз отбыл из этого самого кабинета вскоре после семи вечера, получив специальное задание побеседовать с теми тремя людьми, с которыми вы были в театре вечером третьего января. Он должен был выяснить… В чем дело, вы что-то хотели сказать?
Она выставила вперед подбородок.
— Вам следовало с самого начала сказать, что вы подозреваете и меня тоже. Полагаю, так и есть, раз вы подозреваете всех знакомых моего мужа.
— Чепуха. Он вовсе не занимался выяснением вашего алиби. Он должен был выяснить, при каких обстоятельствах вас пригласили в театр по лишнему билету. Ведь в результате рокового приглашения вы в тот вечер отсутствовали дома. Тот, кто пришел к вам домой с целью убить вашего мужа, знал наверняка, что вас не будет. Возможно, именно он устроил все таким образом, чтобы вас в тот вечер не было дома. Расследованием этого и занимался мистер Кимз. У него были фамилии и адреса мистера и миссис Ирвин и мистера и миссис Аркофф, и он должен был немедленно связаться со мной в случае, если обнаружит хотя бы намек на то, что приглашение в театр было специально подстроено. Он со мной так и не связался, но, очевидно, обнаружил этот самый намек или же думал, что обнаружил его. Похоже, хороший намек, раз кому-то пришлось украсть автомобиль, чтобы убить мистера Кимза. Не могу утверждать, что все именно так и было, однако, в высшей степени вероятно, и я использую это в качестве исходной предпосылки до тех пор, пока у меня не появятся доказательства обратного.
— Но в таком случае… — она едва не плакала, — я просто не могу поверить! Он с ними виделся? С кем из них?
— Не знаю. Как я уже сказал, он со мной так и не поговорил. Сейчас мне нужно знать все, связанное с этим самым приглашением в театр. Оно исходило от миссис Аркофф?
— Да. Она сама мне позвонила.
— В котором часу?
— В половине восьмого. Я рассказала обо всем в суде.
— Знаю. Но мне нужны сведения из первых рук. Что она вам сказала?
— Она сказала, что они с Джерри, ее мужем, пригласили Тома и Фэнни Ирвин пообедать, а потом пойти с ними в театр, и что они с Джерри в настоящий момент в ресторане, а Том только что позвонил и сказал, что у Фэнни болит голова, и она не сможет пойти с ними в театр, поэтому он будет ждать их в вестибюле театра. Рита, это миссис Аркофф, пригласила меня. Я согласилась.
— Вы встретились с ними в ресторане?
— Нет. Уже было поздно, а мне еще надо было одеться. Я встретилась с ними в театре.
— В котором часу?
— В половине девятого.
— Они уже ждали вас там?
— Да. Рита с Джерри. Мы подождали несколько минут Тома, потом Рита и я вошли в зал, а Джерри остался в вестибюле подождать Тома. Рита посоветовала ему оставить билет для Тома в кассе, но он не захотел. Он сказал, что они договорились встретиться в вестибюле. Мы с Ритой не хотели опаздывать к спектаклю. Давали «Жаворонка» с Джули Хэррис в главной роли, жаль было пропустить начало.
— Мужчины подошли потом?
— Почти в самом конце первого акта.
— В котором часу кончается первый акт?
— Не знаю. Он довольно длинный.
Вулф повернулся ко мне.
— Арчи, ты видел эту пьесу?
— Да, сэр. Примерно в четверть десятого. Может, в двадцать минут.
— Ты видел ее, Сол?
— Да, сэр. В двадцать минут десятого.
— Точно?
— Да, сэр. У меня вошло в привычку замечать такие вещи.
— Совершенствуй хорошие привычки. Чем больше ты будешь стараться запомнить, тем больше твой мозг сможет удержать. Разумеется, если он у тебя есть. За сколько минут можно добраться от дома 171 по Восточной Пятьдесят Второй улице до этого театра?
— После девяти?
— Да.
— Если повезет, можно управиться за восемь минут. Это как минимум. А так от восьми до пятнадцати минут.
— Миссис Моллой, меня удивляет, что вы не придали столь любопытному факту особого значения. Анонимный звонок в полицию о выстреле был сделан в девять восемнадцать. Полиция была на месте происшествия в девять двадцать три. Даже если он поджидал их прибытия, а он, вероятно, этого делать не стал, он вполне мог добраться до театра к концу первого акта. Вам не приходило подобное в голову?
Она поглядела на Вулфа прищурившись.
— Если я вас правильно поняла, вы спрашиваете у меня, не приходило ли мне в голову, что Джерри либо Том могли убить Майкла?
— Именно. Не приходило?
— Нет! — она сказала это чуть громче, чем следовало, и я надеюсь, Вулф тоже понял, что она повысила голос не на него, а на себя. Это не приходило ей в голову, потому что как только она, вернувшись домой из театра в ту январскую ночь, узнала, что ее мужа нашли с пулей в голове, а П.Х. с оружием в кармане пытался скрыться, она решила раз и навсегда, что это сделал он. И это засело в ее мозгу, как кусочек свинца. Но она не собиралась признаваться Вулфу. Вместо этого она сказала:
— Но у Джерри нет причин его убивать. И у Тома тоже. Зачем им? Они сидели в баре напротив. Том пришел вскоре после того, как мы с Ритой вошли в зал, и сказал, что ему необходимо выпить глоток. И они пошли в бар.
— Кто из них говорил вам об этом?
— Оба. Они говорили мне и Рите, а мы им ответили, что они, похоже, выпили не один глоток.
Вулф нахмурил кустистые брови.
— Вернемся немного назад. Ну, а почему мистер Аркофф не оставил билет в кассе, вместо того чтобы ждать Тома в вестибюле?
— Не та была ситуация. Рита не советовала ему это сделать, как вы, наверное, думаете, а приказала. Он не любит, когда она ему приказывает, вот она и приказывает. — Миссис Моллой подалась вперед в своем кресле: — Послушайте, мистер Вулф, если все обстоит именно так, как вы себе представляете, я все же не совсем виновата, если с кем-то из моих друзей случилась беда. Мне нет дела, если что-то случится с ними или со мной, потому что я, можно сказать, умерла. Но мне кажется, все затеянное вами бесполезно. Даже если они и солгали, что были в баре, у них нет причины для убийства.
— Что ж, посмотрим, посмотрим, — промурлыкал Вулф, — Однако, у кого-то нашлись причины убить Джонни Кимза. — Он взглянул на часы. — Через семь минут ланч. Приглашаю вас и тебя, Сол, тоже. Потом никуда не уходи — вдруг ты потребуешься мистеру Паркеру. Вы, миссис Моллой, тоже не уходите. Вы расскажете мне все, что вам известно о ваших друзьях. А на шесть часов назначьте им встречу здесь.
— Но я не могу! — 3апротестовала она. — На каком основании? Сейчас?
— Вы же сами сказали, что вам нет дела, если с кем-то из них что-то случится. Вчера утром Питер Хейз в беседе с мистером Гудвином использовал те же самые слова, что и вы. Он сказал, что он, можно сказать, умер. Я думаю, что вы оба…
— О, так вы его видели? — воскликнула она, обращаясь ко мне. — Что он сказал?
— Свидание продолжалось всего несколько минут. Кроме того, что он, можно сказать, умер, почти ничего, — сказал я. — Он сможет сам все рассказать, когда мы закроем дело. — Я повернулся к Вулфу: — Мне придется позвонить Пэрли. Что ему говорить?
Вулф ущипнул себя за нос. Он, я думаю, был уверен, что, щипля себя за нос, улучшает обоняние, ибо из кухни доносился слабый аромат сырных клецок.
— Что мистер Кимз работал вчера вечером по моему заданию, расследуя одно конфиденциальное дело, но мне неизвестно, с кем он виделся перед смертью. Разумеется, мы поставим его в известность, как только узнаем что-либо определенное. Я хочу успеть поговорить с теми людьми раньше него.
Когда я взялся за телефон, вошел Фриц и объявил, что ланч на столе.
