- Великие сыщики. Ниро Вульф
Глава тринадцатая
Когда я добрался до гаража на Десятой авеню и вывел свой родстер, было без четверти десять. В одиннадцать тридцать я проехал Брюстер и повернул налево. Час двадцать восемь минут не такой уж плохой результат, если учесть крутые повороты на Пайнс-Бридж-роуд и никудышную дорогу между Маскутом и Кротон-Фоллз.
Я проехал еще чуть больше мили и снова повернул налево – уже на грунтовку, узкую, как мировоззрение фанатика. Колеса попали в глубокую колею, выбраться из которой я даже не пытался. Свет фар выхватывал из темноты лишь голые ветки деревьев и кустов, торчавших с обеих сторон у самой дороги. Я вынужден был признать, что треп Фреда насчет дебрей имел под собой некоторые основания. Время от времени попадались дома, но повсюду было темно и абсолютно тихо. Я трясся так долго и сделал столько крутых поворотов, что начал сомневаться, правильно ли еду. Наконец впереди забрезжил свет, я миновал последний поворот и оказался на месте.
Дома, пока я собирался, Вульф высказал несколько соображений, а по дороге я и сам пораскинул мозгами и в итоге пришел к выводу, что в общем-то ничего страшного не произошло. Только о Джеберовой экспедиции лучше пока никому не знать. Что касается шкатулки, то пусть теперь перевернут хоть весь дом – у Сола был почти целый день, и то он ничего не нашел. Но с Джебером стоило повозиться, не говоря уже о том, что и наша репутация тоже не последнее дело.
Наконец я остановился около двух машин на обочине и заорал, открыв окошко:
– Эй, кто там, подвиньте тарантас! Ворота закрыли, а мне въехать надо!
В ответ с веранды донесся хриплый голос:
– А ты еще кто такой?
– Император Хайле Селассие. Ладно, сам подвину. Угодит в канаву – пеняйте на себя.
Я вылез из своей машины и забрался в полицейский автомобиль с опущенным верхом. Послышались шаги, и в полутьме я разглядел, как двое спустились с веранды и двинулись прямиком в мою сторону. Они перелезли через низкую ограду, и я увидел, что за первым типом в форме шел не кто иной, как мой старый знакомый лейтенант Роуклифф. Тот, что в форме, был настроен решительно:
– Давай вылазь! Только попробуй машину тронуть! Ну!
– Баранки гну. Усек? Меня зовут Арчи Гудвин, я представляю мистера Ниро Вульфа, и здесь я распоряжаюсь. Если какая-то машина мешает человеку въехать в собственные ворота, то он имеет полное право отодвинуть ее, что я сейчас и сделаю. А будете мешать, пеняйте на себя, я и так зол как черт и шутить с вами не собираюсь.
– Хорошо, вылезай, мы сами откатим, – проворчал Роуклифф и повернулся к типу в форме: – Давай уж. Спорить еще с ним.
Полицейский открыл дверцу:
– Вылезай.
– Подвинешь?
– А почему не подвинуть-то? Вылезай.
Я пересел в свою машину. Полицейский вырулил на дорогу и остановился поодаль. Мои фары светили прямо на него. Я въехал во двор и остановился перед другой машиной, которая была мне знакома – на ней Джебер вчера приезжал к Вульфу. Я вылез и направился к веранде. Там сидела целая команда. У кого-то хватило наглости направить луч фонаря прямо мне в лицо. Роуклифф с полицейским подошли и остановились у крыльца.
– Кто тут у вас за главного? – сурово спросил я. – Ясно, Роуклифф, не вы – мы ведь за чертой города. Так какое вы имеете право вторгаться в частное владение?
Они переглянулись. Полицейский шагнул ко мне:
– А у тебя какое?
– Сам прекрасно знаешь. Бумагу видели? Она подписана распорядителем наследства, в которое входит и этот дом. У меня в кармане лежит еще одна. Так кто тут главный? Кто отвечает за все это безобразие?
В углу веранды шевельнулась какая-то тень, раздался негромкий голос:
– Я-то имею право здесь находиться. Верно, Арчи?
Я всмотрелся в полутьму.
– Это ты, Фред? Привет. Ты чего здесь мерзнешь?
Он подошел ко мне и тихо сказал:
– Мы решили пока не открывать дверь – вдруг эта банда заметит…
– Что они заметят? – хмыкнул я в ответ и громко добавил: – Так, значит, главного у вас тут нет? Фред, крикни Сола.
– Я беру ответственность на себя! – Передо мной возник какой-то тип в очках. – Я заместитель прокурора этого округа! Мы имеем право… – визгливо начал он.
Я посмотрел на него сверху вниз:
– У вас есть полное право отправиться домой и лечь спать. А имеется ли у вас ордер, повестка, любая бумага, хоть папиросная?
– У нас не было времени…
– Тогда заткнитесь. – Я повернулся к Роуклиффу и полицейскому: – Вы считаете, я слишком суров? Отнюдь. Я возмущен, и у меня есть на то причины. Являетесь среди ночи в частный дом с обыском, не имея никаких доказательств, что в нем есть кто-то или что-то, связанное с преступлением. Вам нужна красная шкатулка? Она принадлежит Ниро Вульфу, и если она действительно находится в доме, то я ее заберу и уйду. И не советую даже пытаться играть со мной в салки: у меня очень неплохая реакция. – Я обошел их, поднялся на веранду и постучал в дверь. – Фред, иди сюда. Сол!
Изнутри донесся голос Сола:
– Привет, Арчи! Все в порядке?
– А то! Открой дверь. Фред, приготовься.
Тут вся банда полицейских вскочила и осторожно подалась к нам. Я услышал, как повернулся в замке ключ, потом дверь приоткрылась, и на пол легла полоса света. У порога стоял Сол, за ним Орри. Мы с Фредом проскользнули внутрь. Повернувшись к компании разгильдяев на веранде, я заявил:
– Приказываю вам покинуть помещение! Всем! Другими словами, катитесь отсюда. Делайте что хотите, но имейте в виду: вы находитесь здесь незаконно. На всякий случай так и запишем. Нам вообще не нравится, что вы ходите тут, вон как наследили на веранде, но если сунетесь в дом – это будет уже слишком. Пошли, ребята.
Сол закрыл дверь и запер замок. Я огляделся. Зная хозяина этой берлоги, я ожидал увидеть изысканный интерьер, но все было довольно просто. Симпатичные большие кресла, мягкие стулья и массивный деревянный стол, в широком камине уютно потрескивали дрова. Я повернулся к Фреду:
– Вот трепло! Печки у них нет!
Он ухмыльнулся, потирая руки перед огнем.
– Это чтобы мистер Вульф не думал, что мы тут отдыхаем.
– Ему-то что? Он вообще противник всяких неудобств, даже для вас. – Я еще раз осмотрелся и негромко спросил Сола: – А где добыча?
Он кивнул на дверь:
– В другой комнате. Там света нет.
– Шкатулку не нашли?
– Никаких следов. Обшарили каждый дюйм.
Ну, раз уж сам Пензер искал, так оно и есть, подумал я.
– А другая дверь тут имеется?
– Сзади есть. Мы ее хорошенько подперли.
– Ладно. Вы с Фредом оставайтесь тут, а Орри пойдет со мной.
Мы вошли в соседнюю комнату и закрыли за собой дверь. Там было темно, но сквозь смутно проступавшие во мраке прямоугольники двух окон сочился слабый свет, и спустя некоторое время я разглядел сидящего человека.
– Пой, – сказал я Орри.
– Вот еще – петь на пустой желудок! – возмутился тот.
– Все равно пой. Если кто решит подслушать под окном, так чтобы хоть уши не зря напрягали. Спой «Давай, щенок».
– Не могу я петь в темноте.
– Пой, кому говорю!
Орри откашлялся и начал. Голос у него оказался довольно приличный. Я подошел вплотную к человеку на стуле и, наклонившись прямо к его уху, сказал:
– Я Арчи Гудвин. Вы меня знаете.
– Конечно, – спокойно ответил Джебер. – Вы не любите сцен.
– Правильно. Поэтому я здесь, хотя мне уже давно пора спать. А вы как здесь оказались?
– Приехал забрать свой зонтик, который забыл здесь прошлой осенью.
– Ах, ну да, конечно! Нашли зонтик?
– Нет. Наверно, его кто-то забрал.
– Плохо дело. А теперь слушайте меня внимательно. Там, на веранде, сидит целая команда: местная полиция, сыщики из Нью-Йорка и окружной прокурор до кучи. Им тоже будете про зонтик рассказывать?
Плечи его недоуменно поднялись.
– Ну, если им будет интересно… Вряд ли они знают, куда он делся.
– Вот как. Завидую вам, никаких проблем. Птичка божия не знает… В таком случае зачем вы сидите здесь в темноте? Орри, давай чуть погромче.
Джебер снова пожал плечами:
– Ваш коллега – невысокий такой, с большим носом – попросил меня зайти. Он очень любезно со мной разговаривал, когда я пытался открыть окно – ключа-то у меня нет.
– И вы решили в ответ столь же вежливо разговаривать с ним? Чертовски мило с вашей стороны. Тогда я пущу сюда полицию и вежливо скажу, что вас застали при попытке залезть в дом. Устраивает?
– Мне абсолютно все равно. – В темноте я не видел его лица, но чувствовал, что он улыбается. – Серьезно. Я не собирался залезать в дом. Просто попытался открыть окно.
Я выпрямился в полном отчаянии. Он не давал мне никакой зацепки, никакого козыря, и даже если это было сплошное вранье, чувствовалось: у него, без сомнения, и дальше хватит наглости упорствовать. Орри замолк, но я приказал ему продолжать. Условия для переговоров были совершенно негодные. Я снова нагнулся к Джеберу:
– Послушайте. Мы вас раскусили. Ниро Вульф все знает, но мы хотим дать вам шанс. Уже полночь. А что, если сделаем так: я пускаю сюда полицейских и разрешаю им искать шкатулку, пока не надоест. Насколько мне известно, они ее здесь не найдут. Вы мой человек. Зовут вас Джерри. Мы оставляем здесь наших людей, а сами садимся в мою машину и возвращаемся в Нью-Йорк. Вы можете переночевать у Вульфа – у нас найдется свободная комната. А главное, прямо с утра можно переговорить с Вульфом. На мой взгляд, прекрасная идея.
Он покачал головой:
– Я живу в Чезборо. Спасибо за приглашение, но я предпочитаю спать в собственной постели.
– Так вы поедете?
– Ночевать к мистеру Вульфу? Нет.
– Вы осознаете свое положение? Вы же достаточно умный человек и должны понимать, что вам еще придется как-то объяснить безумную идею проехаться за шестьдесят миль только затем, чтобы влезть в окно за зонтиком. Я знаю полицию и знаю Вульфа, уверен, что в этой ситуации вам лучше поговорить с ним. Не хочу давить на вас, ваша самоуверенность мне симпатична, но, видит бог, я не намерен стоять здесь всю ночь. Минут через пять терпение мое иссякнет.
Джебер снова пожал плечами:
– Не выношу полиции. Если я правильно понял, вы не скажете им, кто я?
– Нет.
– Прекрасно. Я готов.
– А к Вульфу поедем?
– Ладно.
– Вот и отлично. О машине не беспокойтесь, Сол о ней позаботится. Вас зовут Джерри. Держите себя попроще, понахальней, берите пример с меня. Хватит, Орри, завянь. Пойдем, Джерри.
Мы вошли в комнату с камином. Я коротко объяснил Солу и Фреду план действий. Сол возражал против того, чтобы пускать полицейских в дом, и я не стал спорить. Утром ребята возобновят поиски, а пока им надо было вздремнуть. Мы договорились никого в дом не пускать, а любые попытки провести раскопки в саду решительно пресекать. Утром Фред поедет в деревню купить продуктов и позвонит в контору.
Подойдя к окну, я увидел, что полицейская команда по-прежнему толчется у крыльца. По моему знаку Сол отпер дверь, и мы с Джебером вышли на веранду. Сол, Фред и Орри прикрывали нас с тыла. Мы подошли к краю веранды.
– Лейтенант Роуклифф! Вы здесь? Мы с Джерри Мартином возвращаемся в город. Я оставляю тут трех человек, и они очень просили передать, чтобы им никто не мешал. Им надо поспать, да и вам, кстати, тоже. Исключительно из хорошего к вам отношения скажу, что ни у Джерри, ни у меня шкатулки с собой нет, и вам нечего расстраиваться. Ладно, Сол, запирай дверь и оставь кого-нибудь сторожить.
Дверь закрылась, на веранде вновь стало темно. Я сделал несколько шагов.
– Пойдем, Джерри. Если кто полезет, разрешаю тебе воткнуть в него булавку.
Не успела закрыться дверь, как кто-то вконец обнаглел и направил луч фонаря в лицо моему спутнику. Я взял Джебера за локоть и потащил было за собой, но вся компашка пришла в движение, и раздался хриплый голос:
– Погодите-ка!
Прямо перед Джебером стоял огромный детина и светил ему в лицо.
– Лейтенант, взгляните-ка на этого Джерри, – произнес он. – Вот так Джерри! Этот тип был в квартире Фростов, когда мы утром ездили туда с инспектором. Его фамилия Джебер, он приятель миссис Фрост.
Я хмыкнул в ответ:
– Я вас, мистер, не знаю, но у вас, верно, косоглазие. А может, это свежий воздух влияет? Пойдем, Джерри.
Но не тут-то было. Роуклифф со своей командой перекрыл нам путь.
– Не торопись, Гудвин, – с издевкой сказал он. – Ты же Билла Норсрапа прекрасно знаешь. Билл, а ты уверен?
– Абсолютно. Это Джебер.
– Отлично. Посвети-ка на него еще раз. Ну так как, мистер Джебер? Зачем это вы обманываете мистера Гудвина и говорите, что вас зовут Джерри Мартин?
Я молчал. Раз не повезло, что тут поделаешь? Но Джеберу надо было отдать должное: светят прямо в лицо, банда горилл так и наседает, а он знай себе улыбается, будто его спрашивают, с чем чай подать – с молоком или с лимоном.
– Я и не пытался обманывать мистера Гудвина. Он меня прекрасно знает.
– Ах, знает! Тогда о Джерри Мартине придется спросить у самого мистера Гудвина. Но вы-то что здесь делаете? Они вас что, нашли тут вместо шкатулки?
– Нашли? – В голосе Джебера чувствовалось раздражение. – Конечно нет. Они меня сами сюда привезли. Попросили показать, где Макнейр мог спрятать шкатулку. Но ее тут нет. Потом приехали вы, потом мистер Гудвин. Он посчитал за лучшее не говорить, что я помогал им, вот и предложил мне стать Джерри Мартином. Я согласился.
Роуклифф хмыкнул:
– Но сегодня утром вы не сочли нужным сказать что-нибудь инспектору Кремеру, когда он интересовался вашим мнением относительно возможного местонахождения шкатулки. Или я ошибаюсь?
И на этот раз Джебер не растерялся. Потом толково ответил еще на несколько вопросов. Но я уже особо не прислушивался – мои мысли были заняты другим. Я обдумывал варианты действий. Меня останавливало то, что Джебер был слишком уж хитер. Конечно, он полагал, что я его не выдам, так как он еще был нужен Вульфу. Но я засомневался: а стоит ли игра свеч? Не то чтобы меня мучила совесть – ради благого дела я без всяких колебаний втер бы очки всему полицейскому управлению с комиссаром Хомбертом во главе, – но похоже было, что Вульфу все равно не удастся вытянуть что-либо из Джебера. И мы только дадим Кремеру очередной повод для бешенства. Я понимал, что здорово рискую: если Макнейра убил Джебер, в управлении вполне могут выбить из него признание, и тогда наш гонорар накроется. Но, в отличие от Вульфа, я не знал, виновен ли Джебер. Раздумывая над ситуацией, я вполуха слушал, как Джебер заливает Роуклиффу – у него это здорово получалось. В итоге он повернул дело так, что мы могли бы спокойно сесть в машину и укатить. У нас даже не сняли отпечатки пальцев.
– Утром из дома никуда не уходите, – напутствовал его Роуклифф. – Инспектор, возможно, захочет поговорить с вами. В крайнем случае, если куда пойдете, сообщите, где вас найти. – Он повернулся ко мне и донельзя кислым тоном сказал: – А вас, Гудвин, хлебом не корми, дай только кого-нибудь надуть. Готов побиться об заклад, когда вокруг никого нет, вы сами себя обманываете. Инспектор еще даст вам знать, чт́о он думает обо всем этом. Уж не хочу говорить, чт́о я сам по этому поводу думаю.
Я усмехнулся:
– Могу вам сказать еще кое-что. Стою я тут и слушаю, как Джебер вешает вам лапшу на уши и тает от собственного остроумия. Думаю, его так просто не возьмешь. Придется везти в управление, пусть там переночует.
– С какой стати? Вы с ним закончили свои дела?
– И не начинали. Послушайте меня. Около девяти вечера он приехал сюда, решил, что никого нет – свет был погашен, – и попытался через окно залезть в дом. Когда Сол Пензер поинтересовался, что ему тут надо, Джебер ответил, что прошлой осенью забыл зонтик и приехал забрать его. Может, он у вас в бюро находок лежит, вот вместе и поезжайте, поищите хорошенько. Вещественное доказательство вам не помешает.
– Неплохо, – хмыкнул Роуклифф. – Давно придумали?
– И не пытался ничего придумывать. Иногда факты бывают почище вымысла. Нельзя же всегда и всех подозревать в обмане, лейтенант. Могу позвать ребят, спросите их сами – они все трое были тут. Мне кажется, если за зонтиком лезут в окно, на такой зонтик стоит взглянуть.
– Так-так. Но вы называли этого типа Джерри и пытались увезти его. Куда? А что, если и вам, Гудвин, поискать с нами зонтик?
Это было выше моих сил. И так Джебер настроение испортил.
– Черт знает что, – сказал я. – Может, вы еще начнете таскать в управление малышню, которая не там в мяч играет? А я, между прочим, мечтал собственноручно доставить его к вам и получить за это медаль. Или вообще посадить его прямо здесь на метро до Бруклина, где вы, если не ошибаюсь, живете. Вы получили его, лейтенант? Получили. Я еще и рассказал кое-что. А вам все не так, черт побери. Ладно, мне спать пора.
Я решительным шагом двинулся к воротам, бесцеремонно расталкивая полицейских. Залез в машину, выехал на дорогу, едва не задев крыло полицейского автомобиля, и снова покатил по колдобинам.
Я был настолько раздражен, что добрался до Тридцать Пятой улицы на две минуты быстрее прежнего. Дома было темно и тихо. Никакой записки Вульф не оставил. Я налил на кухне стакан молока и пошел наверх. На стене моей комнаты светилась красная лампочка. Это означало, что Вульф включил у себя сигнализацию: если кто-нибудь сунется в окно или подойдет к его двери ближе чем на три метра, сирена взвоет так, что даже я проснусь.
В девятнадцать минут третьего я наконец улегся.
