- Ниро Вульф, #54
Глава 4
Я сразу подумал, что если Кремер уже сказал все, что намеревался, и вскоре направится к выходу и натолкнется в холле на Эллен Джаконо, то она может смутиться и не дать мне свой номер телефона, если она пришла для этого. Поэтому, открыв дверь, я приложил палец к губам и жестом приказал ей войти.
Ее темные глаза выразили сильное удивление, но она вошла, и я закрыл дверь, а затем, открыв дверь в большую комнату, приказал ей знаком войти и вновь закрыл дверь.
— Что случилось? — прошептала она.
— Сейчас уже ничего, — сказал я. — Эта дверь звуконепроницаема. В конторе с мистером Вулфом сидит полицейский инспектор, и я подумал, что, наверно, вы уже имели достаточно неприятностей с фараонами за последнее время. Конечно, если вы хотите с ним встретиться…
— Нет. Я хочу видеть мистера Ниро Вулфа.
— О'кей. Я скажу ему, как только уйдет фараон. Садитесь. Это не должно длиться долго.
Между этой комнатой и конторой есть дверь, но я пошел вокруг, через холл, и туда же вошел Кремер. Он промаршировал мимо, ничего даже не пробурчав для вежливости, но я подошел к двери и выпустил его, а потом пошел в кабинет и сказал Вулфу:
— Одна из них сидит у меня в передней комнате. Эллен Джаконо, смуглая Геба, которая была прикреплена к вам, но отдала икру мистеру Крейсу. Мне задержать ее, пока я не достану всех остальных?
Он поморщился.
— Что она хочет?
— Видеть вас.
Он вздохнул.
— К черту. Веди ее сюда.
Я пошел и открыл дверь в соседнюю комнату, сказал ей, чтобы она вошла, и проводил к красному кожаному креслу.
Она была в нем более живописна, чем Кремер, но производила не такое сильное впечатление, как в первый раз. У нее были мешки под глазами и кожа немного поблекла. Она сказала, что только что покинула окружную Прокуратуру, и если пойдет домой, то ее мать снова накинется на нее, а браться и сестры вернутся из школы и начнут шуметь, а она так или иначе решила увидеть Вулфа. Ее мать старомодная женщина и не хотела, чтобы она была актрисой. Это начинало звучать так, будто она пришла, чтобы получить место, где можно немного выспаться, но Вулф прервал ее.
Он резко сказал:
— Я не понимаю вас, мисс Джаконо. Вы пришли проконсультироваться со мной о вашей карьере?
— О нет. Я пришла потому, что вы — детектив и вы очень умный, а я боюсь. Я боюсь, что они узнают то, что я сделала, а если узнают, моя карьера кончена. Мои родители не позволят мне быть актрисой, если вообще я останусь в живых. Я уже готова была выдать себя, когда они задавали вопросы. Поэтому я решила рассказать вам, а если вы поможете мне, то я помогу вам. Бели вы обещаете не выдавать мой секрет.
— Я не могу обещать сохранить секрет, если это признание преступления или знание преступления.
— Нет, это не то.
— Тогда у вас есть мое обещание и мистера Гудвина. Мы храним много секретов.
— Отлично. Я ранила мистера Пайла ножом, и на мне его кровь.
Я вытаращил глаза. В течение полусекунды я подумал, что она имеет в виду то, что он умер совсем не от отравления, а от того, что она прокралась наверх и вонзила в него нож, что казалось невероятным, так как врачи наверняка нашли бы дырку.
По-видимому, она продолжать не собиралась, и заговорил шеф:
— Обычно, мисс Джаконо, ранение человека считается преступлением. Когда и где это было?
— Это не было преступлением, потому что это была самозащита. — Ее богатое контральто звучало так спокойно, как будто она рассказывала нам таблицу умножения. Очевидно, она берегла интонации для своей карьеры. Она продолжала: — Это случилось в январе, около трех месяцев тому назад. Конечно, я о нем знала, о нем знают все, кто занимается шоу. Я не знаю, правда ли, что он субсидировал шоу просто для того, чтобы заполучать девушек, но, возможно, это так и было. Существует много сплетен о девушках, которые у него были, но никто не знает точно, потому что он был в этом очень осторожен. Некоторые из девушек болтали, но он — никогда. Я имею в виду не просто приглашение в театр или ресторан, я имею в виду последнюю каплю. Так говорят у нас на Бродвее. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Я могу догадаться.
— Иногда мы говорим «последний стежок», но это означает то же самое. В начале прошлой зимы он взялся за меня. Конечно, я знала о его репутации, но он субсидировал «Джека в кабине летчика», и они начали набирать состав, а я не знала, что это закончится провалом, а если девушка собирается делать карьеру, она должна быть общительной. Я несколько раз обедала с ним, танцевала и так далее, а затем он пригласил меня к себе на квартиру, и я пошла. Он сам приготовил обед — я говорила, что он был очень осторожен. Я говорила?
— Да.
— Да, так и было. Этот дом находится на Мэдисон авеню, но там никого не было. Я позволила ему поцеловать меня. Я рассчитывала на это, актрису целуют все время: и на сцене, и в кино, и на ТВ, так что какая разница? Я приходила к нему домой три раза, и не было повода для серьезных волнений, но в четвертый раз, это было в январе, он прямо на моих глазах превратился в зверя, и я была вынуждена что-то сделать.
Я схватила со стола нож и ранила его. На мое платье попала кровь, и, когда я вернулась домой, я попыталась ее смыть, но осталось пятно. Платье стоит сорок шесть долларов.
— Но мистер Пайл поправился.
— О да. Я видела его после этого несколько раз, я имею в виду, случайно, но он почти со мной не разговаривал, и я с ним тоже. Я не думаю, чтобы он когда-либо рассказывал об этом кому-нибудь, но что, если рассказывал? Что если полиция об этом узнает?
Вулф хмыкнул.
— Это, конечно, было бы прискорбно. Вам бы докучали даже больше, чем сейчас. Но так как вы со мной были откровенны, вы не находитесь в большой опасности. В полиции работают не простаки. Вас бы не арестовали за убийство мистера Пайла прошлой ночью только за то, что вы, защищаясь, ранили его в январе.
— Конечно, не арестовали бы, — согласилась она. — Дело не в этом. Дело в моем отце и моей матери. Они бы об этом узнали, если бы стали задавать им вопросы, и если я собираюсь делать карьеру, то мне пришлось бы бросить дом и мою семью, а я этого не хочу. Вы понимаете? — Она наклонилась вперед. — Но, если они узнают, кто точно это сделал, кто его отравил, с этим будет покончено, и со мной будет все в порядке. Единственно, чего я боюсь, это того, что они не узнают точно, но я думаю, что вы смогли бы, если бы я помогла вам, и вы сказали вчера ночью, что вы скомпрометированы. Я не могу предложить свою помощь полиции, потому что они удивятся, почему я это делаю.
— Я понимаю, — сузил глаза Вулф. — Как вы предлагаете помочь мне?
— Ну, я представляю это таким образом. — Она была на краю кресла. — Из того, как вы объяснили вчера ночью, выходит, что одна из девушек отравила его. Она была одной из первых, кто принес тарелку в столовую, а затем она вернулась обратно и взяла другую тарелку. Я не совсем понимаю, почему она это сделала, но вы так говорите, поэтому все в порядке. Но если она вернулась за другой тарелкой, то это заняло какое-то время, и ее должна увидеть кто-нибудь из последних, и полиция должна узнать это, решив, кто были последние пять. Я знаю об этом из вопросов, которые они задают последнее время.
Итак, эта была или Пегги, или Нора, или Эллис, или Люси Морган.
— Или вы.
— Нет, это была не я. — Просто констатация факта. — Итак, это была одна из них. И она не отравила бы его просто так, не так ли? У вас должна быть весьма основательная причина, чтобы отравить человека, я это знаю! Следовательно, все, что мы должны сделать, это выяснить, кто из них имел основательную причину, и вот где я могу помочь. Я не знаю Люси Морган, но я немного знаю Кэрол и я знаю Нору, и еще лучше Пегги. А сейчас мы все вместе в этом замешаны, и я могу использовать это в качестве предлога, чтобы поговорить об этом. Я могу говорить о нем, потому что мне пришлось рассказать полиции, что я выезжала с ним несколько раз, так как меня с ним видели, и они бы это выяснили, поэтому я подумала, что лучше я расскажу все сама. Дюжина девушек выезжали с ним, — но он был так осторожен, что никто не знает, кто из них дошел до последней капли, кроме тех, кто сами об этом рассказали. А я могу выяснить, у кого из этих четверых девушек была причина, а потом рассказать вам — и с этим будет покончено.
Я поздравил себя с тем, что не получил номер ее телефона, а если бы я его получил, то вычеркнул бы безо всяких угрызений совести. Я не говорю, что девушка, которую я приглашаю на ленч, должна иметь великодушный характер, но где-то должна быть проведена граница.
Я подумал, что Вулф чувствует то же самое, я поэтому вмешался:
— У меня есть предложение, мисс Джаконо. Вы могли бы привести их сюда, всех четверых, и дать мистеру Вулфу возможность поговорить с ними. Как вы сказали, он очень умный.
Она заколебалась.
— Я не считаю, что это хорошая идея. Я думаю, что они более склонны рассказать такие вещи мне каждая отдельно.
— Вы их знаете лучше, чем я, — проворчал он. Он себя контролировал.
— И тогда, — сказала она, — когда мы выясним, у кого из них была причина, мы скажем полиции. Я смогу сказать, что видела, как она вернулась в кухню за другой тарелкой. Конечно, где я ее видела, где была она и где была я — это будет зависеть от того, кто она. Я смотрела на вас, мистер Вулф, когда я сказала, что вы могли бы, если я помогу вам, я видела выражение вашего лица. Вы не думали, что двадцатилетняя девушка могла бы помочь вам, не так ли?
Я ему посочувствовал. Наверное, ему хотелось сказать, что весьма вероятно, что двадцатилетняя ведьма может помочь, но это было бы бестактно.
— Может быть, я немного скептик, — произнес он. — Возможно, вы слишком упрощаете проблему. Мы должны рассмотреть все факторы. Возьмем первое: ее план должен был быть не только продуман заранее, но и тщательно подготовлен, так как у нее должен был быть готов яд. Поэтому она должна была знать, что мистер Пайл будет одним из гостей. Она знала?
— О да. Мы все знали. Мистер Багмен в агентстве показал нам их список и сказал, кто они такие, только ему, конечно, не пришлось рассказывать, кто такой Винсент Пайл. Это было около месяца назад, поэтому у нее было достаточно времени, чтобы достать яд. Что, этот мышьяк трудно достать?
— Совсем нет. Он часто используется для других целей. Это, конечно, одна из линий, по которой полиция наводит справки, но она знала, что так будет, а она работает неплохо. Другой момент: когда мистер Пайл увидел ее там, подающую еду, не должен ли был он насторожиться?
— Но он не видел ее. Они до этого не видели никого из нас. Она подошла сзади и подала ему тарелку. Конечно, потом он ее увидел, но он уже это съел.
Вулф упорствовал:
— Но тогда? Он был в агонии, но был в сознании и мог говорить. Почему он не обвинил ее?
Она сделала нетерпеливый жест рукой.
— Я полагаю, вы не так умны, как считаете. Он ведь не знал, что это сделала она, так как он увидел ее, когда она обслуживала другого человека и…
— Какого другого человека?
— Я не знаю. Откуда я знаю? Только это были не вы, так как вас обслуживала я. Может быть, он и не знал, что она хочет убить его. Я-то знаю, что у нее были достаточные причины, но он не знал, ведь мужчины не знают, что и как чувствуют девушки. Возьмите меня: он не знал, что я не соглашусь дойти до последней капли, считая, что я отдам свою честь и добродетель, чтобы получить роль в этой пьесе, которую он субсидировал, все равно она провалилась. — Она снова сделала жест рукой. — Я думала, вы хотите заполучить ее. А все, что вы делаете, это возражаете.
Вулф почесал нос.
— Я хочу заполучить ее, мисс Джаконо. Я намереваюсь. Но как и мистер Пайл, только по другим соображениям, очень осторожен. Я не могу позволить себе сработать неверно. Я вполне признателен вам за ваше предложение помочь. Вам не понравилось предложение мистера Гудвина пригласить их сюда в полном составе, чтобы побеседовать со мной, и, может быть, вы и правы. Но мне не нравится ваш план — из-за вас! Вы будете подходить к ним по отдельности и выспрашивать их. У преследуемой нами добычи очень плохой характер, и она является опасным хищником, а я не хочу подвергать вас риску. Я предлагаю альтернативу. Это встреча с ними мистера Гудвина, вместе с вами. Будучи опытным следователем, он знает, как обмануть их, и риск, если он будет, будет с его стороны. Если сейчас они не могут, договоритесь на сегодняшний вечер, но не здесь. Возможно, у одной из них есть подходящая квартира, а если нет, то подойдет отдельная комната в каком-нибудь ресторане. За мой счет, конечно. Вы согласны?
Теперь настала ее очередь делать возражения, и она привела их несколько. Но когда Вулф встретил их и дал ей понять, что примет ее как коллегу только в том случае, если она примет его альтернативу, она сдалась. Она сказала, что позвонит мне, чтобы сообщить, как она справилась с назначением свиданий. По ее манерам, когда она поднялась, чтобы уйти, можно было подумать, что она торговалась в магазине из-за сумочки, и снисходительно уступила мнению клерка.
После того, как я любезно проводил ее и увидел, как она спускалась по семи ступенькам на тротуар, я вернулся в кабинет и застал Вулфа сидящим с закрытыми глазами и с кулаками, лежащими на ручках кресла.
— Дайте деньги, — сказал я.
— На что? — прорычал он.
— На нее против всех остальных. Она прекрасно знает, у кого была достаточная причина и в чем она заключалась. Стало слишком горячо, и она решила, что лучший путь увернуться от удара — это свалить все на какую-нибудь подругу.
— Наверняка она свалит. Женщина, у которой нет укоров совести, не остановится ни перед чем. Но почему она решила прийти ко мне? Почему она сама не приготовила это «пушечное мясо» и не преподнесла его полиции?
— Я не знаю, но как предположение: она боялась, что фараоны окажутся слишком любопытными и выяснят, как она спасла свою честь и добродетель, и доложат ее матери и отцу, и отец ее отшлепает. Могу я также предположить, почему вы предпочли вашу альтернативу, вместо того чтобы заставить ее привести их всех сюда для вас.
— Она бы не привела. Она так сказала.
— Наверняка она привела бы, если бы вы настояли. Это ваше предложение. Мое же таково, что вы еще не достаточно доведены до отчаяния для того, чтобы принимать сразу пять женщин вместе. Когда вы приказали мне привести целую дюжину, вы чертовски хорошо знали, что это не может быть сделано, даже мной. О'кей, я хочу инструкции.
— Позднее, — проворчал он и закрыл глаза.
