- Ниро Вульф, #39
Глава 2
Это был хмурый пятиэтажный кирпичный дом без лифта, окрашенный желтой краской примерно в то время, когда я начал работать на Ниро Вулфа. В вестибюле я нажал на кнопку, возле которой имелась табличка. «Отвечает Бэгби». Дверь открылась, я вошел первым через весьма богатый холл и далее по лестнице поднялся на следующий этаж. Снова холл, в самом начале которого виднелась распахнутая дверь. Когда мы подошли к ней, я отступил, пропуская вперед Вулфа, потому что не знал, представимся ли мы разносчиками щеток или водопроводчиками. Пока Вулф занялся разговором с девушкой, сидящей за конторкой, мои глаза почти автоматически принялись осматривать помещение. Здесь же было совершено убийство. Три окна передней стены комнаты выходили на улицу, а по задней стояли три коммутатора, которые обслуживали три девушки. Как по команде, они повернули головы, чтобы взглянуть на посетителей, нарушивших покой их царства. Девушка за конторкой, стоящей возле последнего окна, была вооружена самым обычным телефоном, пишущей машинкой и прочими мелочами, имеющимися в любой канцелярии.
Вулф представился:
— Мое имя — Ниро Вулф, я приехал сюда из зала суда, где еще идет процесс над Леонардом Эшем.
Кивнув головой в мою сторону, он добавил:
— Это мой помощник, мистер Гудвин. Мы проверяем повестки, разосланные обвинением и защитой свидетелям. Вас вызывали в суд?
Учитывая напористость, самоуверенность и требовательный тон патрона возможно, одна женщина на тысячу усомнилась бы в правомочности Ниро Вулфа задавать ей вопросы. Но не эта. Она подняла к нему свое длинное, узкое лицо и покачала головой:
— Нет.
— Ваше имя, пожалуйста?
— Перл Флеминг.
— Значит, вы не работали здесь 15 июля?
— Нет, я была в другом бюро. В то время здесь не было делопроизводителя, официальными звонками занималась одна из девушек на коммутаторе.
— Понятно.
Судя по тону его голоса, можно было понять, что ей чертовски повезло из-за того, что он ее понимает:
— Скажите, здесь ли мисс Харт, мисс Веларди и мисс Велтц?
Я подавил в себе возглас удивления, внушив, что в вопросе нет ничего странного. Правда, прошло уже несколько недель после того, как эти имена появились в газетах, но Вулф никогда не пропускал ни строчки из отчетов о расследовании убийств, а «архивная» система его черепа была даже лучше, чем у Сола Пензера.
Перл Флеминг указала на коммутаторы.
— У последнего мисс Харт, рядом с ней — мисс Веларди, третья мисс Иеркес. Она пришла после… она заменила мисс Виллис. Мисс Велтц здесь нет, сегодня она выходная… Они все получали повестки, но…
Она замолчала и повернула голову. Женщина на последнем коммутаторе сняла наушники, встала с высокого табурета и двинулась к нам. Она была примерно моего возраста с карими глазами, и впалыми щеками и таким подбородком, который могла бы в случае необходимости использовать в качестве ледоруба, чтобы приготавливать кубики льда для коктейля.
— Вы не тот самый Ниро Вулф, детектив? — спросила она требовательным тоном.
— Да, — ответил он, — А вы Эллис Харт?
Не ответив, она задала следующий вопрос:
— Чего вы хотите?
Вулф отступил на шаг. Он терпеть не мог, когда кто-то, в особенности женщина, стоял близко от него.
— Хочу получить от вас информацию, мадам. Вы, Белла Веларди и Элен Велтц, должны ответить мне на несколько вопросов.
— Мы не располагаем никакой информацией.
— Очень жаль, но я все же намерен попытаться получить от вас кое-какие сведения.
— Кто вас сюда послал?
— Автокинезис.
Я не знал этого слова, мисс Харт, по-видимому, тоже, но она и бровью не повела, дабы не показать своего невежества.
Вулф продолжал:
— Предположение, что Мэри Виллис убил Леонард Эш, далеко не бесспорно, а я терпеть не могу слабых мест в доказательствах. Это пробудило во мне любопытство, а когда такое случается, существует единственное лекарство — истина, и я намерен ее установить. Если я успею при этом спасти жизнь мистеру Эшу, тем лучше, но в любом случае, раз уж я принялся за дело, меня теперь не остановишь. Не хотите оказать мне услугу сегодня, имеются другие дни — и другие средства.
По физиономии мисс Харт трудно было судить, какое решение она примет. Ее подбородок угрожающе выдвинулся вперед, и я решил, что сейчас она отправит Вулфа прямиком к дьяволу. Затем она перевела взгляд на меня, и вроде бы оттаяла. Повернувшись к девушке за конторкой, она сказала:
— Сядь на мое место. Перл. Совсем ненадолго. — И бросила Вулфу. — Мы пройдем в мою комнату. Сюда, пожалуйста.
— Минуточку, мисс Харт. В газетных отчетах один момент не освещен… — Вулф остановился возле коммутаторов за спиной Беллы Веларди. — Тело Мэри Виллис было найдено в этом самом помещении, она свалилась на выступ щита. Надо полагать, она сидела у коммутатора, когда появился убийца. Но ведь вы же здесь живете, вы сами и все остальные?
— Да.
— В том случае, если убийцей был мистер Эш, как он мог знать, что она была одна в бюро?
— Не знаю. Возможно, она ему об этом сказала? Это и является слабым местам обвинения?
— Великий боже, нет. Вполне возможно, что она ему сказала. Они поговорили, он подождал, пока свет лампочки и звук зуммера не отвлекли ее к коммутатору, и она не повернулась к нему спиной. Это не самое главное, и я предпочитаю найти человека, который был уверен, что в этот час Мэри Виллис будет совершенно одна в помещении… Поскольку она была маленького роста и слабенькая, даже вы не являетесь исключением. — Вулф погрозил пальцем, — или остальные девушки. Только не подумайте, что я сейчас готов обвинить вас в убийстве.
— Надеюсь, что нет! — фыркнула мисс Харт, поворачиваясь к нам спиной.
Она повела нас к двери в конце помещения, за которой оказался узкий холл. Идя следом за Вулфом, я думал о том, что реакция девушек из бюро была какой-то ненатуральной. При данных обстоятельствах было бы естественно, если бы они отвлеклись от своих обязанностей и смотрели во все глаза на нас, приоткрыв рты от изумления. Но и мисс Веларди, и мисс Иеркес сидели совершенно неподвижно, вроде бы поглощенные своей работой. Что касается Эллис Харт, то я почти не сомневался, что в ее голосе послышалось облегчение, когда она спросила Вулфа, в этом ли заключается «слабое место обвинения». Ее комната явилась для нас сюрпризом. Во-первых, она была большой, гораздо больше рабочего помещения. Во-вторых, хотя я не поклонник роскоши и небольшой специалист в дорогих вещах, но тут я не мог не обратить внимания на некоторые поразительные предметы, а красно-синий всплеск в редкостно красивой раме над камином был не только подлинным Ван Гогом, это был шедевр художника. Такого не было даже у Лили Роуэн. Я видел, что Вулф заметил картину, как только опустился в кресло, оказавшееся пригодным для него. Я придвинул себе второе, образовав тем самым милую группу с мисс Харт, усевшейся на кушетке. Устраиваясь на ней, она спросила:
— Так в чем же недостаток теории?
Но Вулф лишь покачал головой:
— Вопросы задаю я, мисс Харт.
Ткнув пальцем в Ван Гога, он спросил:
— Где вы взяли эту картину?
Она посмотрела сперва на Ван Гога, потом снова на Вулфа.
— Это не ваше дело.
— Безусловно. Но ситуация такова. Вас допрашивала, разумеется, и полиция, и прокуратура, но они были связаны предположением, что преступником является Леонард Эш. Поскольку я отвергаю данное предположение, то должен отыскать взамен его другое, меня ничто не ограничивает в моих подозрениях в отношении вас и других лиц, которые могут быть причастными к случившемуся. Возьмем вас и эту картину. Если вы откажитесь сообщить, где вы ее взяли, или если ваш ответ меня не удовлетворит, я поручу это выяснить одному человеку, весьма компетентному, и он выполнит мое задание. Вы должны заранее смириться с тем, что вас будут изводить всякими неделикатными вопросами, мадам. Вам остается только выбрать, предпочитаете ли вы ответить на них сейчас, немедленно, лично мне, или же вас устраивает продолжительное собирание фактов и слухов о вашей особе среди ваших знакомых, друзей и приятелей. Если последнее вас устраивает, тогда я не буду напрасно тратить свое время, пойду заниматься другими делами.
Она снова едва сдержалась. Судя по тем взглядам, которые эта мадам бросала на Вулфа, присутствие его телохранителя не было излишним. Но она попыталась взять себя в руки.
— Какая разница, где я взяла эту картину?
— Очень может быть, что она не имеет никакого касательства к случившемуся. Но эта картина стоит огромных денег, почему бы мне ею не заинтересоваться? Она принадлежит вам?
— Да, я ее купила.
— Когда?
— Примерно год назад. Через маклера.
— Все, находящееся в комнате, тоже ваше?
— Да. Я люблю хорошие вещи, это, если делаете знать, мое единственное сумасбродство.
— Как давно вы работаете в фирме?
— Пять лет
— Сколько вы получаете?
Она продолжала держать себя в узде.
— Восемьдесят долларов в неделю.
— Недостаточно для вашего сумасбродства. Наследство? Алименты? Другие доходы?
— Я не была замужем. У меня имелись кое-какие сбережения, ну и я хотела — хотела получить все эти вещи. Если ты экономишь на протяжении пятнадцати лет, ты имеешь право чем-то это компенсировать.
— Безусловно… Где вы находились в тот вечер, когда была убита Мэри Виллис?
— Я ездила в Джерси на машине со своей приятельницей, Беллой Веларди. Вечер был страшно душным, мы искали прохлады. Вернулись назад уже после полуночи.
— На вашей машине?
— Нет, Элен Велтц разрешила нам воспользоваться ее «ягуаром».
На этот раз я уже не смог сдержать своего удивления и я обратился к Вулфу:
— «Ягуар» — это машина! Вы бы не смогли себе приобрести такую. С налогами и дополнительными расходами четырьмя тысячами долларов не отделаешься.
Вулф взглянул на меня и тут же снова перевел глаза на мисс Харт.
— Конечно, полиция спрашивала вас, знаете ли вы, у кого имелись веские причины убить Мэри Виллис?
— Не знаю.
Ей начала изменять выдержка.
— Вы с ней были в дружеских отношениях?
— Да.
— Просил ли вас когда-либо клиент подслушивать разговоры по его номеру?
— Нет, конечно!
— Знали ли вы о желании мисс Виллис стать актрисой?
— Да, мы все про это знали.
— Мистер Бэгби говорит, что он не знал.
Ее подбородок опустился.
— Он был всего лишь ее патроном. Не думаю, чтобы он был в курсе, а когда вы разговаривали с мистером Бэгби?
— Я с ним не беседовал, но слышал его показания в суде. Знали ли вы об отношении мисс Виллис к Робине Кин?
— Да, это тоже было нам всем известно. Мэри всегда подражала Робине Кин.
— Когда она сообщила вам о своем намерении предупредить Робину Кин о желании мужа подслушивать за ее телефонными разговорами?
Мисс Харт нахмурилась.
— Разве я сказала, что слышала это от нее?
— Так она рассказывала она вам или нет?
— Нет.
— А кому-нибудь другому?
— Мисс Веларди. Мэри сказала ей. Вы сможете расспросить ее.
— Непременно. Вы знаете Гая Унгера?
Вулф вел игру, которую я неоднократно наблюдал, забрасывая собеседника беспорядочными вопросами, чтобы проверять его реакцию. Это хороший способ обнаружить путеводную ниточку, если у тебя нет никакой, но он требует массу времени, а у нас его не было. Если одной из девушек в коммутаторской придет в голову позвонить в полицию или прокуратуру о нашем визите, тогда нам ждать «гостей» с минуты на минуту. Что касается Гая Унгера, то это был еще один персонаж из газетных отчетов. Вроде бы он был приятелем Мэри Виллис в прошлом, или же она познакомилась с ним в последнее время. В этом вопросе мнения журналистов расходилось. Мисс Харт считала, что Гай Унгер и Мери находили удовольствие в обществе друг друга, но и только. Она ничего не знала о каком-либо кризисе в их отношениях, который мог принудить Гая Унгера закончить дружбу с девушкой шнуром от вилки.
Еще минут пять Вулф продолжал ту же игру, бросая свои мячи под разными углами, затем резко поднялся.
— Очень хорошо, — сказал он, — на сегодня достаточно. Я попытаю счастья с мисс Веларди.
— Я сейчас ее пришлю, — Эллис Харт была уже на ногах, изъявляя горячее желание быть полезной. — Ее комната рядом. Сюда, прошу вас.
Она двинулась к выходу. Совершенно очевидно, Эллис не желала оставить нас наедине с Ван Гогом. С замком в ее бюро я справился бы за двадцать секунд, и мне хотелось сунуть туда свой нос, но поскольку Вулф отправился следом за ней, я в свою очередь был вынужден тоже удалиться.
Мы прошли далее по холлу до распахнутой настежь двери. Эта комната была совсем другая, меньшего размера, без Ван Гога и с такой меблировкой, которую можно было ожидать. Постель не была убрана, так что Вулф с минуту стоял и грозно хмурился на этот беспорядок, затем осторожно опустился на кресло, явно недостаточное для его фигуры, с протертой обивкой и коротко распорядился:
— Посмотри вокруг.
Я посмотрел. Белла Веларди была неряхой. Дверь в кладовку раскрыта, большая часть ящиков туалета и двух комодов была выдвинута. Одна из причин, почему я до сих пор сторонюсь женщин, это опасение нарваться вот на такую безалаберность. Я подошел к кладовой, но у меня не хватило духу нырнуть в кучу разбросанной одежды, поэтому я неплотно прикрыл дверцу и прошел к стеллажу с домашней библиотекой. Одна полка была целиком забита бестселлерами в ярких обложках, на столе рядом лежала книжонка с заманчивым названием: «Одной ошибки слишком много», на обложке которой была изображена сомнительного вида красотка с обнаженной грудью, в ужасе удирающая от здоровенного обезьяноподобного малого. Отдельно были подобраны за несколько лет номера «Новостей Ипподрома» и «Скаковых лошадей».
— Она занимается филантропией, — сообщил я Вулфу. — Жертвует монету на процветание коневодства.
— То есть?
— Играет на скачках.
— Много проигрывает?
— Проигрывает, это точно, но вот сколько — зависит от того, на что она ставит. Возможно, небольшие суммы, поскольку выписывает сразу два журнала.
Вулф хмыкнул.
— Выдвини полностью ящик. Пусть она это увидит, когда войдет. Меня интересует, до каких пределов они будут мириться с нашей наглостью.
Я повиновался. В шести ящиках большого комода были сплошь предметы женского туалета, я не стал в них копаться. Конечно, не исключено, что при тщательном осмотре под кучей нейлона можно было бы обнаружить нечто для нас полезное, но для этого у меня не было времени. Я плотно задвинул все ящики, чтобы показать ей, что думаю об аккуратности. Ящики туалетного столика тоже были неинтересными. Во втором ящике меньшего комода, среди прочей дребедени, была пачка фотографий, по большей части любительских. Я на всякий случай быстро просмотрел их, не ожидая найти что-либо стоящее, но один из снимков привлек мое внимание. На нем была запечатлена Белла Веларди с какой-то подружкой, между которыми стоял мужчина; все трое в купальных нарядах, фоном им служил океан.
Я подошел и притянул снимок Вулфу.
— На снимке мужчина, — обратил я его внимание, — кажется, я где-то его видел. Я тоже читал газеты с фотографиями, но это было два месяца назад, так что я могу ошибиться.
Вулф повертел снимок в руках, чтобы на него упал свет из окна, и кивнул головой:
— Гай Унгер, точно. — И сунул карточку в карман. — Посмотри, нет ли еще его снимков.
— Хорошо…
Я снова занялся фотографиями.
— Учтите, у вас может с ней ничего не выгореть. Прошло уже минуты четыре, как ушла Эллис Харт, так что либо Белла Веларди получает от нее подробнейшие инструкции, либо они позвонили в полицию, прося помощи, и в этом случае…
Тут до нас донесся стук высоких каблучков по незастланному ковром паркету в холле. Я задвинул плотно второй ящик комода и полностью выдвинул третий, так что когда каблучки застучали уже в комнате, я был занят обследованием его содержимого. Торопливо задвинув ящик, я повернулся к Белле Веларди, готовый услышать возмущенные вопли, но они не раздались. А ведь если судить по ее живым черным глазкам и подвижной физиономии, скандал мог бы быть неминуем, она наверняка обладала вспыльчивым характером. Очевидно ее голова была занята чем-то другим. Во всяком случае она предпочла притвориться, будто не заметила моих манипуляций с ящиком. Это было неблагоразумно по меньшей мере. В сочетании с другими мелочами, ее покладистость создавала впечатление, что эти телефонные барышни чувствовали себя весьма неуверенно.
Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском:
— Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить?
Она подошла к своей незастланной постели, присела на краешек, сплела пальцы и принялась их то сжимать, то разжимать. Вулф посмотрел на нее из полуопущенных век.
— Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос?
— Знаю, конечно.
— У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется?
— То есть, я… — Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. — Я, я не знаю.
— Зато я знаю. Если повезет, пять часов. Не повезет, пять дней. Так что было бы проще, если бы вы мне это сами сказали. Сколько вы потеряли?
Она снова заморгала:
— Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла?
— Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций, пришел к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер… А раз так, есть все основания предположить, что вы ведете учет своих выигрышей и проигрышей.
Он повернулся ко мне.
— Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи.
— Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, — продолжил свой допрос Вулф, — если желаете. Тут и речи быть не может о мелком воровстве.
Я подошел к маленькому комоду. Вулф, несомненно, спешил использовать сложившееся для него удачно положение вещей. Если она проглотит и это, не попытаясь вызвать полицию, значит, если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же как-то запротестовала. Когда я повернул ручку в ящике, чтобы выдвинуть его наружу, Веларди торопливо заговорила:
— Послушайте, мистер Вулф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. — Она наклонилась к нему, громко хрустя пальцами. — Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня все-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые — ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти две сотни.
Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно каждому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вулф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами ее застенчивых друзей. Кивнув головой, он спросил.
— Ваше жалованье?
— Всего лишь шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.
— Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в передней комнате В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты?
Она задумалась.
— Жалюзи подняты?
— Да.
— 15 июля было очень жарко. Были ли окна открыты?
— Не знаю. Меня там не было.
— Где вы были?
— Уезжала в Джерси на машине вместе с моей приятельницей, Эллис Харт. Чтобы немного прохладиться. Мы вернулись назад после полуночи.
Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина может быть и солгала бы, но, конечно, не две.
Вулф буквально поедал ее глазами.
— Если окна были раскрыты, и жалюзи подняты вечером 15 июля, а так оно было почти наверняка, неужели любой здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Виллис буквально на виду у всех? Как вы считаете?
Она растерянно покачала головой.
— Ну нет. Это было бы… нет, я этого не думаю.
— В таком случае он, или она, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступил к выполнению своего плана. Как бы смог это сделать Леонард Эш, не возбудив у нее подозрения? Ведь она тотчас же переполошилась бы. Я говорю о мисс Виллис.
— Не знаю, может быть он… — нет, я не знаю.
— Что он «может быть»?
— Ничего. Не знаю.
— Насколько хорошо вы знаете Гая Унгера?
— Довольно хорошо.
Было ясно, что этого вопроса она ожидала. Эллис Харт успела ее подготовить.
— Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца?
— Нет, очень редко.
Вулф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок.
— Когда вас фотографировали?
Она встала с кровати с намерением забрать у него карточку, но он крепко держал ее. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: «Ах, эта!» и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением:
— Вы посмели взять эту фотографию в моем ящике! Что еще вы оттуда взяли?
Глаза ее метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками:
— Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться!
Вулф сунул карточку к себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес:
— Пошли, Арчи! В конце концов всему есть предел.
И двинулся к выходу. Я пошел следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад.
— Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне эта фотография совершенно безразлична!
Вулф рванул рукав из ее цепких пальцев и отошел на всякий случай в сторону.
— Когда был сделан снимок?
— Недели две назад, в воскресенье.
— Кто эта вторая особа?
— Элен Велтц.
— Кто фотографировал?
— Мужчина, который был в нашей компании.
— Его имя?
— Ральф Инголлс.
— Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Велтц?
— Ну, мы просто были все вместе.
— Ерунда. Двое мужчин и две женщины не могут быть «просто все вместе». Каким образом мы были разбиты на пары?
— Ну, Гай и Элен, а Ральф со мной.
Вулф взглянул на кресло, которое он только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит затрачивать энергию ради того, чтоб сделать несколько шагов к столь неудобному сидению.
— Значит, после того, как мисс Виллис погибла, мистер Унгер переключился на мисс Велтц?
— Я не знаю, переключилась ли она, или он… Насколько мне известно, они давно симпатизируют друг другу.
— Как давно вы здесь работаете?
— В этом отделении с момента его открытия год назад. До этого два года я работала в Трафальгарском бюро.
— Когда мисс Виллис сообщила вам о своем намерении рассказать Робине Кин о предложении ее супруга?
Мисс Веларди, разумеется, ожидала этот вопрос.
— Утром того дня. В четверг 15 июля.
— Вы одобрили ее решение?
— Нет. Я подумала, что ей следует просто ему отказать и позабыть об этой истории. Я ее предупреждала, но она сама напросилась на неприятности. Она была в диком восторге от Робины Кин…
Белла Веларди пожала плечами.
— Не хотите ли присесть, — сказала она Вулфу.
— Нет, благодарю. Где мисс Велтц?
— Сегодня у нее выходной день.
— Знаю, но где я могу ее отыскать?
Белла открыла было рот, но тут же снова закрыла его и невнятно забормотала:
— Я не уверена… Обождите минутку…
Метнувшись к выходу, она побежала в рабочую комнату. Прошло не менее двух минут, как дробный стук каблучков возвестил о ее возвращении.
Она сообщила с порога:
— Элен думает, что мисс Велтц сейчас в своем маленьком домике в Вестчестере, который она сняла на лето. Если хотите, я позвоню и узнаю точно.
— Да, будьте так любезны.
Она снова вышла из комнаты, и мы отправились следом за ней. Все три девицы сидели на своих местах.
Белла Веларди о чем-то переговорила с мисс Харт. Та подошла к конторке, достала номер телефона мисс Велтц и принялась ей звонить. Вулф стоял посредине, бросая хмурые взгляды на окна, щиты, телефонисток и даже на меня. Наконец, мисс Харт сказала ему, что Элен Велтц у телефона. Он подошел к аппарату и взял трубку.
— Мисс Велтц? Говорит Ниро Вулф. Как вам уже сообщила мисс Харт, я разбираюсь в некоторых обстоятельствах, связанных с убийством Мэри Виллис. У меня есть другие дела, но я могу их отложить… Сколько времени вам потребуется, чтобы добраться до города?.. Вы не можете?.. Боюсь, что я не могу ждать до завтрашнего дня… Ну, нет, об этом не должно быть и речи… Понятно… Вы будете там до вечера?.. Очень хорошо, договорились.
Он повесил трубку и попросил мисс Харт рассказать мне, как добраться до жилища Элен Велтц в Вестчестере. Она принялась объяснять. Я понял, как проехать до Катонаха, но далее ее объяснения стали настолько сложными, что я был вынужден все-таки записать маршрут в блокнот. Заодно и номер телефона. Вулф покинул помещение, не соизволив даже извиниться, но я все же вежливо всех их поблагодарил и нашел его уже на половине лестницы. Когда мы вышли из здания, я спросил:
— Такси до Катонаха?
— Нет.
Он был вне себя от злости:
— До гаража, там возьмем машину.
