- Ниро Вульф, #17
10
Вулф никогда не пытался отрицать, что он тщеславен. Именно этим объясняется то, что он приводил в оранжерею полюбоваться орхидеями людей, находившихся в сильном нервном напряжении. Он вел себя безразлично, но я видел, что, наблюдая за их восторгом, он сам получал удовольствие. Бьюла оправдала его ожидания. Сияние каттлей ошеломило ее, но дендробиумы и фаленопсисы добили ее окончательно. Она просто стояла с открытым ртом и озиралась вокруг.
— Как-нибудь, — сказал польщенный Ниро Вулф, — вы должны провести здесь час или два. К сожалению, пока у нас нет на это времени.
Он проводил девушку в комнату для горшков и услал оттуда садовника Теодора Хорстмана
Вулф уселся в кресло, а мы на табуретки, и сказал:
— Вы уже не ребенок, мисс Пейдж. Вам девятнадцать лет.
Она кивнула.
— В Джорджии я могла бы уже голосовать.
— Совершенно верно. Поэтому я буду говорить прямо. Всякие несущественные вопросы мы оставим пока в стороне, например, выяснение того, почему мистер Гудвин назвался Гарольдом Стивенсом, чтобы привести вас сюда. Вам известно, что такое гипотетический вопрос?
— Конечно
— Так вот, я задам вам такой вопрос. Предположите следующее, ваш отец передаст вам через меня как через посредника значительную сумму денег, его положение не позволяет ему открыться перед вами, и вряд ли он это когда-нибудь сделает, и он оставляет, полностью на мое усмотрение, вопрос, стоит ли вам сообщать его имя и имя вашей матери. Предположите все это, здесь есть над чем подумать. В таком случае вы хотели бы, чтобы я сообщил вам имена родителей или нет?
— Мне не нужно «подумать» над этим вопросом. Я хочу узнать их имена.
— Это только первое побуждение?
— Нет. Боже мой, если бы вы только знали, что в течение многих лет… — Бьюла сделала жест. — Я хочу знать.
— А что если ваш отец… предположим, вор-карманник?
— Это безразлично! Я хочу знать!
— Тогда вы узнаете. Ваш отец, мистер Перрит, погиб сегодня ночью. — Вулф указал в сторону окна. — Там, на тротуаре.
— Я знала это, — спокойно сказала Бьюла.
На самом деле она не была так спокойна, как казалась. Она не пыталась продолжить разговор, ее руки были крепко сжаты, и по всему чувствовалось, что гроза близко. Она и разразилась через минуту. Сначала плечи девушки затряслись, потом она наклонила голову, подняла руки к лицу, и вскоре послышались обычные звуки.
— Боже мой! — воскликнул потрясенный Вулф. Он встал и вышел. Вскоре хлопнула дверца его лифта.
Я сидел рядом с Бьюлой и ждал, понимая, что скорее, чем Вулф, найду способ успокоить плачущую женщину. В конце концов, думал я, ведь я видел их несколько больше, чем он.
Время шло. Я решил, что наступил уже подходящий момент, чтобы сочувственно положить руку на плечо. Ома подняла голову и выпалила:
— Неужели у вас не хватает ума, чтобы тоже выйти?
Меня это не задело.
— Хватает, — вежливо ответил я, — но ждал, пока ваши рыдания утихнут настолько, что вы услышите мой совет. На случай, если вам не захочется появляться перед Мортоном в таком виде, учтите, что на втором этаже находится моя комната, а рядом с ней есть ванная с зеркалом.
После этого я оставил ее в одиночестве. По дороге вниз я предупредил Теодора, что комната для горшков занята, и посоветовал ему пока найти себе какое-нибудь занятие.
Потом я зашел в свою комнату и проверил, есть ли в ванной чистое полотенце.
Выйдя в прихожую, я увидел, что дверь ванной комнаты открылась, и появился Мортон.
— Где миссис Пейдж? — требовательно спросил он. — Что происходит?
— Она рассматривает орхидеи, — сказал я. — Успокойтесь. Обед будет через десять минут.
Внизу в конторе, Вулф сидел за столом, вид у него был обеспокоенный.
Я сел на свое место и сказал ему:
— Бьюла хотела выплакаться на моем плече, но пока здесь находится ее жених, это вряд ли ей удастся. Мортон расхаживает…
Зазвонил телефон, я взял трубку и услышал голос, который давно желал услышать. Я сказал Вулфу, что с ним хочет поговорить инспектор Кремер. Он взял трубку, и я стал слушать их разговор.
— Мистер Кремер, говорит Ниро Вулф. Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. А вы?
— Как обычно перед обедом. Голодным.
— Что ж, приятного аппетита Это просто дружеский звонок. Я хочу сообщить вам, что вы оказались, как всегда, правы, решив оставить все сведения при себе и сообщив Роуклиффу только то, что дочь Перрита разыскивается в Солт-Лейк-сити. Мы нашли ее отпечатки в Центральном управлении полиции в Вашингтоне. Я думаю, что она вообще не была его дочерью. Ее настоящее имя Анджелина Мерфи, хотя, конечно она пользовалась и другими. Ее ждало десятилетнее тюремное заключение. Я просто хотел сообщить вам это, а также узнать, не можете ли вы что-нибудь к этому добавить?
— Нет. Думаю, что нет.
— Вообще ничего? А по поводу той работы, за которую вы взялись для Перрита?
— Ничего.
— О'кей. Я ничего и не ждал. Приятного аппетита.
Я повесил трубку, повернулся к Вулфу и с чувством сказал:
— Все-таки мне удалось услышать это, прежде чем я умру. Кремер знает, что у нас есть интересующие его сведения, и просто желает вам приятного аппетита! Никакого давления, ни ругани, ничего! Даже не удосужился заглянуть к нам! А вы знаете почему? Он религиозен и понимает, что это было бы неуместно! Он понимает, что мы теперь нуждаемся только в священнике и его последнем напутствии!
— Совершенно верно, — согласился Вулф. — Его звонок своего рода некролог. Если бы я был сентиментален, то он бы меня тронул. Мистер Кремер раньше никогда не проявлял интереса к моему пищеварению. Он уверен, что мне недолго осталось жить.
— И мне тоже.
— И тебе, конечно.
— А что вы думаете по этому поводу?
— Я затруднился бы, конечно… Снова зазвонил телефон. Я снял трубку, подозревая, что это звонит Кремер, раскаивающийся в своей недавней сентиментальности. Это оказался не Кремер, а другой хорошо знакомый мне человек.
— Сол Пензер, — сказал я Вулфу и остался слушать у трубки, но разговор был коротким и не дал мне никаких сведений.
— Да, сэр.
— Ты уже ел?
— Нет, сэр.
— Когда ты сможешь быть у меня?
— Минут через восемь-десять.
— В нашей программе кое-что меняется. Ты понадобишься мне раньше, чем я думал. Приходи и пообедай с нами: мисс Пейдж, мистером Мортоном Шейном, Арчи и мною.
— Хорошо, сэр. Буду минут через восемь.
