- Ниро Вульф, #25
9
Итак, клиенты остались на вечеринку.
Всего гостей набралось десять: те шестеро, что присутствовали в понедельник, двое клиентов, инспектор Кремер, а также мой старый друг и недруг сержант Пэрли Стеббинс. Самым забавным оказалось то, что наиболее глупая из всех — Клара Джеймс — была единственной из приглашенных, кто имел хоть какое-то представление об истинной цели встречи. Намеком ей могла послужить информация, полученная от меня в баре «Черчилль». Правда, не исключалось, что она успела ею поделиться с отцом, но я в этом сильно сомневался. Что же касается Адели Босли, доктора Ллойда, Руперта Гроупа, судьи Арнольда и Джиффорда Джеймса, то они не подозревали, что разговор может выйти за рамки обсуждения финансовых претензий к Джеймсу, до той самой минуты, пока не вошли и не были представлены инспектору Кремеру и сержанту Стеббинсу. Что думали в тот момент эти двое — одному богу известно, но на их лицах было ясно написано, что они ничегошеньки не знают. Кремер и Стеббинс имели достаточный опыт общения с Вулфом, чтобы догадываться: полетят перья! Но чьи? Когда? В связи с чем? Что до Фреда и Пегги, то, даже после прибытия представителей закона, они, вероятно, думали, что Вулф собирается ограничиться темой самоубийства Майона, обнародовав заявление Клары и то, что нам рассказал Фред о перемещении пистолета с консоли на пол, что и служило причиной безнадежного и затравленного выражения на их лицах. Они чувствовали, что влипли.
Вулф сфокусировал взгляд на инспекторе, который сидел в заднем ряду с большим глобусом по одну руку и Пэрли — по другую.
— Мистер Кремер, вы ничего не имеете против, если сначала я проясню некоторые не представляющие для вас интереса детали?
Кремер кивнул и передвинул сигару в другой угол рта. Его глаза внимательно наблюдали за происходящим.
Вулф окинул взглядом собравшихся.
— Уверен, вы все будете рады услышать то, что я скажу. И не потому, что я стремился нам угодить. Просто я рассудил, как лучше. Оставляя в стороне правовой аспект, мне кажется, что, с моральной точки зрения, миссис Майон не может иметь претензии к мистеру Джеймсу. Как я и обещал, она принимает мои доводы. Она не станет требовать никакой компенсации за ущерб. Вы подтверждаете это перед свидетелями, миссис Майон?
— Конечно. — Пегги собралась еще что-то добавить, но осеклась.
— Вот и чудненько! — Адель Босли вскочила со своего места. — Можно мне воспользоваться телефоном?
— Потом, — рявкнул Вулф. — Сядьте, пожалуйста.
— Мне кажется, вы могли просто позвонить и сообщить нам это, — заметил судья Арнольд. — Из-за вас мне пришлось отменить важную встречу.
Адвокатам никогда не угодишь!
— Вы были бы правы, если бы дело сводилось только к этому, — мягко согласился Вулф. — Но есть еще вопрос относительно смерти Майона. Когда я…
— А какое это имеет отношение?
— Сейчас вы узнаете. Моя информация не окажется неуместной, ибо смерть Майона явилась результатом, хотя и косвенным, нападения мистера Джеймса. Но я изучал вопрос шире, так как миссис Майон наняла меня не только для выяснения обоснованности ее претензий к мистеру Джеймсу — эту тему мы уже закрыли, — но и для того, чтобы расследовать обстоятельства смерти ее мужа. Она была убеждена, что он не мог покончить с собой. Она не верила, что он принадлежал к типу людей, способных на самоубийство. Я провел расследование и готов перед ней отчитаться.
— Но зачем вам для этого мы? — пискнул Руперт Толстый.
— Из вас мне нужен только один. Убийца.
— Значит, никто из нас вам не нужен, — бросил Арнольд.
— Тогда уходите, черт вас возьми! — рявкнул Вулф. — Все, кроме одного! Уходите!
Никто не пошевелился.
Вулф подождал пять секунд.
— Тогда я продолжу, — сказал он сухо. — Итак, я готов отчитаться, но расследование не завершено. Одна существенная деталь потребует официальной санкции, и именно поэтому здесь присутствует инспектор Кремер. Понадобится также согласие миссис Майон и, вероятно, консультация доктора Ллойда, поскольку он подписывал свидетельство о смерти. — Его взгляд переместился на Пегги. — Сперва вы, мадам. Дадите ли вы согласие на эксгумацию тела вашего мужа?
Ее глаза широко раскрылись.
— Для чего?
— Для того, чтобы подтвердить факт убийства и личность убийцы. Думаю, это легко удастся.
Она опустила веки.
— Хорошо. Мне все равно, — проговорила она чуть слышно.
Взгляд Вулфа переместился влево.
— У вас нет возражений, доктор Ллойд?
Ллойд пришел в замешательство.
— Я не представляю, к чему вы клоните, — произнес он медленно и отчетливо, — но я в любом случае не имею голоса при решении данного вопроса. Ведь я только составил свидетельство о смерти.
— Следовательно, вы не против. Мистер Кремер, повод для официальной санкции вы получите через пару минут, но знайте, что в дальнейшем вам потребуется организовать обследование трупа доктором Абрахамом Рентнером из больницы в Маунт-Синай и запастись его письменным заключением.
— Эксгумации не устраиваются из любопытства, — проворчал Кремер.
— Я знаю. Мною движет нечто большее, нежели пустое любопытство. — Глаза Вулфа забегали по комнате. — Полагаю, все вы знаете, что одной из основных, а точнее — главной причиной, почему полиция пришла к выводу, что Майон покончил жизнь самоубийством, стал сам характер его смерти. Конечно, остальные детали, например, наличие возле трупа пистолета, тоже не противоречили гипотезе, но определяющую роль сыграл тот довод, что находящемуся в сознании человеку невозможно засунуть в рот дуло пистолета и нажать курок. А указания на то, что Майон был одурманен наркотиком или оглушен ударом, отсутствовали. Кроме того, пройдя через голову, пуля подала в потолок. Однако, хотя в подобной ситуации данное предположение звучало вполне резонно, этот случай, безусловно, был исключением. Это я понял сразу, уже при первой же встрече с миссис Майон. Дело в том, что… Впрочем, лучше я вам просто продемонстрирую. Арчи, возьми пистолет.
Я выдвинул ящик стола и достал его оттуда.
— Он заряжен?
Я оттянул затвор, чтобы проверить.
— Нет, сэр.
Вулф повернулся к аудитории.
— Я попрошу вас, мистер Джеймс. Как оперный певец вы умеете следовать сценическим указаниям. Встаньте, пожалуйста. Дело серьезное, так что выполняйте все точно. Вы пациент с больным горлом, а мистер Гудвин — ваш врач. Он просит вас открыть рот так, чтобы он мог осмотреть ваше горло. Сделайте это естественно, как в жизни. Справитесь?
— Но это же так очевидно. — Джеймс стоял, мрачно глядя на Вулфа. — Какой толк?
— И все же, доставьте мне удовольствие. Существует одна маленькая деталь. Постарайтесь проделать это как можно естественнее, хорошо?
— Ладно.
— Прекрасно. Остальных попрошу наблюдать за лицом мистера Джеймса. Повнимательнее. Арчи, за дело.
Держа пистолет в кармане, я встал перед Джеймсом и сказал ему широко раскрыть рот. Он повиновался. Когда я наклонился, чтобы посмотреть горло, его глаза на секунду остановились на моем лице, а потом закатились наверх. Я неспешно вытащил из кармана пистолет и стал засовывать ему дуло в рот, пока не коснулся неба. От неожиданности он дернулся назад и упал в кресло.
— Вы видели пистолет? — спросил его Вулф.
— Нет, я смотрел в потолок.
— Именно! — Вулф обвел взглядом собравшихся. — Все видели, как его глаза закатились наверх? Так происходит всегда. Можете поэкспериментировать сами. Я уже попробовал в спальне в воскресенье вечером. Так что подобным образом убить человека совсем не невозможно, и даже очень просто, в особенности если вы врач, а у него — больное горло. Вы согласны, доктор Ллойд?
Во время демонстрации Ллойд не следил вместе, со всеми за Джеймсом. Его лицо было каменным. Теперь его рот слегка приоткрылся, но и только.
Он изобразил свою лучшую улыбку.
— Показать, как что-то может произойти, — это не то же самое, что доказать, что это произошло, — произнес он довольно спокойно.
— Совершенно верно, — согласился Вулф. — Однако, мы располагаем некоторыми фактами. У вас нет твердого алиби. Майон без лишних вопросив впустил бы вас в студию в любое время. Вы вполне могли взять пистолет с консоли и незаметно сунуть его в карман. Для вас, как ни для кого другого, он согласился бы встать и широко раскрыть рот, навлекая на себя погибель. Он был убит вскоре после того, как вас вынудили договориться с доктором Рентнером, чтобы тот обследовал Майона. Итак, факты есть факты, не так ли?
— Ваши факты ничего не доказывают, — возразил доктор Ллойд. Его голос уже не был так спокоен, как прежде. Он поднялся с кресла. Это действие не выглядело осознанным, похоже, его мышцы сработали сами собой. Это оказалось ошибкой, потому что, встав, он начал дрожать.
— Факты внесут свою лепту, — ответил ему Вулф. — В особенности, если нам удастся установить еще один, а я думаю, что установить нам его удастся, иначе с чего бы вам так трястись? Что это было, доктор? Какая-то досадная оплошность? Вы не справились с операцией и навсегда загубили ему голос? Полагаю, дело было именно так, и угроза вашей репутации и карьере создалась достаточно серьезная, раз вы решились на убийство. Когда доктор Рентнер обследует труп и сообщит результат, мы будем знать точно. Я не жду от вас…
— Это не было оплошностью! — пронзительно закричал доктор Ллойд. — Такое могло произойти с любым…
И тут он совершил ошибку. Вероятно, окончательно потерять голову его заставил звук собственного голоса — истерический визг, с которым он был не в силах совладать. Он рванулся к двери. Сиганув за ним через комнату, я в прыжке случайно сшиб с ног судью Арнольда, причем, как оказалось, совершенно напрасно, потому что, когда я подбежал, Пэрли Стеббинс уже держал Ллойда за шиворот, а рядом стоял Кремер. Услышав позади себя шум, я обернулся. Клара Джеймс попыталась было броситься на Пегги Майон, страшно крича что-то неразборчивое, но отец и Адель Босли оттащили ее и теперь пробовали утихомирить. Судья Арнольд и Руперт Толстый возбужденно рассказывали Вулфу, как он, Вулф, был великолепен. Пегги, судя по тому, как тряслись ее плечи, очевидно, плакала, но ее лица я так и не увидел, потому что она уткнула его в плечо Фреда, который крепко держал ее в своих объятьях.
Никто не обращал на меня внимания, я никому не был нужен и потому пошел на кухню выпить стакан молока.
