- Ниро Вульф, #53
8
Спору нет, вчера я хорошо поработал. В девять утра отправился на поиски клиента, а к полуночи, всего через пятнадцать часов, мы заимели не только президента большой корпорации, но саму корпорацию. Чтобы получить гонорар, выражающийся пятизначным числом, оставалось всего лишь его заработать. Так что сперва нам…
Что сперва нам? Огромное наше преимущество заключалось в том, что мы знали — Йигер был убит в той комнате. Помимо нас этого, вероятно, не знал никто, кроме Пересов и самого убийцы. Нам также было известно, что в воскресенье вечером к Йигеру должна была прийти женщина — он приказал подать в полночь икру и фазана. Но пусть она и пришла, из этого вовсе не следует, что она его и убила; она могла застать его уже мертвым. Если браться за дело с этой стороны, в первую очередь предстояло составить полный список всех женщин, у которых имелись ключи. Это заняло бы около года. Затем нужно было установить, какая из них… Бред.
Из трех подходов к расследованию убийства — орудия, возможности и мотивы — выбирают тот, что всего вероятней обещает привести к истине. Возможности я сразу отмел. Они имелись у всякого, у кого были ключи. Далее — орудия, а именно — револьвер, из которого можно прострелить череп. Его не нашли, так что здесь сперва требовалось составить полный список лиц, имевших ключи плюс доступ к револьверу, а уж потом… Орудия я тоже отмел. Остались мотивы. Не имея личного опыта по части того, что происходит в приютах похоти, я не мог считаться экспертом в этой области, однако происходившее там, несомненно, было бы способно пробудить сильные чувства в любой посетительнице. Скажем, за пару последних лет там перебывали десять различных женщин. Положим, у каждой из них имеется трое из четверых — муж, отец, брат и, как выразился Вульф, вздыхатель: получаем кучу подозреваемых, причем все с основательными мотивами.
Раз орудия, возможности и мотивы отпали, остается одно — действовать наугад. Поймать кого-нибудь на вранье. Найти две детали, которые должны бы сочетаться, однако не сочетаются. Отыскать свидетеля или очевидца, например, жильца этого дома или квартала, кто видел, как через подвальную дверь дома 156 входили или выходили лица, по всей видимости, совершенно посторонние. Такой план мог бы дать результаты, если б имелось с пяток: хороших оперативников и много времени в запасе. Но служба расследования убийств могла в любую минуту выйти на дом, а выйдя, застать там Фреда Дэркина, а уж тут от нас полетят пух и перья и мы потеряем клиента, потому что он не сможет получить то, за что хотел платить деньги. Нет, этот план не годился. Нам нужен был либо гений, либо везение.
Ну, гений-то, положим, имелся, Ниро Вульф, но он, судя по всему, еще толком не вник. Спустившись из оранжереи в одиннадцать, он поставил в вазу у себя на столе ежедневный букет орхидей (на сей раз он выбрал Galanthe veitchi sandhurstiana), обогнул стол, уселся, бросил взгляд на настольный календарь и просмотрел утреннюю почту, состоявшую большей частью из рекламных проспектов и просьб о пожертвованиях. Затем посмотрел на меня.
— Что это за бумажка у меня на календаре? Пятнадцать миллионов шестьсот восемьдесят две тысячи двести тридцать пять долларов пятьдесят семь центов.
— Да, сэр. Я узнавал в банке. Это наличный резерв «Континентальных пластмасс», согласно официальному отчету, датированному тридцать первым января. Я подумал, может, вам будет интересно. Других дел у меня не было, а сидеть без дела я не люблю.
— Вздор.
— Да, сэр. Согласен.
— Ты обдумал положение?
— Обдумал. Баланс ни к черту. Вчера у нас временно образовался избыток клиентов. Целых два. На сегодня имеется один, но и это слишком много, потому что мы не способны выполнить его поручение. У меня всего одна идея, да и та бесполезна.
— Какая?
— Джулия Маги — врунья. Вы слышали описание этой комнаты, но не видели ее своими глазами. Человек, который ее оборудовал, именно Йигер, приглашал туда свою секретаршу не для диктовки. Спорю на что угодно. Даже если бы она ничего не соображала в сексе, он и то мог попытать удачи, а она не тупица. На взгляд сатира, у нее весьма недурные данные и возможности. Так что врет она, но нам от этого не легче. Однако она провела там с ним несколько ночей и вполне могла сделать то, что сделала, — заложить его: то ли потому, что ей надоели тамошние картинки, то ли потому, что хотела выслужиться перед президентом. Если говорить об убийстве, то это — очко в ее пользу. Зачем ей было его убивать, когда она его заложила? Не хотите ее расспросить?
— Нет. — Он набрал полную грудь воздуха и сделал выдох. — Дурака я свалял, что взялся за это дело. Нам остается только барахтаться в грязи. В самом крайнем случае, может быть, удастся найти того, по чьей милости мы попали в эту передрягу, хоть мы и пришли к заключению, что он не знал о смерти Йигера. Сколько времени у тебя это займет?
— Может — день, может — год.
Он скривился:
— Или можно нанести внезапный удар. Поставить Пересов перед фактом: мы убеждены, что именно они убили Йигера, так как он растлил их дочь. Сказать им, что, если полиция разузнает про комнату и про то, как Йигер ее использовал, они, вероятно, обречены, что, кстати, соответствует истине. Не могут же они рассчитывать оставаться там вечно. Предложить им много денег, двадцать, пятьдесят тысяч, неважно, возьмем из своего резерва наличности, чтобы они уехали куда-нибудь на другой конец света, пусть только оставят письменное признание, что убили Йигера после того, как дочь будет признавать, что домогательства увенчались успехом; можно будет даже намекнуть, что и домогательств-то никаких не было, а дочь все выдумала. Признание оставить нам, а мы анонимно переправим его в полицию, когда они будут далеко и в безопасности. Про комнату ни слова. Разумеется, полиция ее обнаружит, но не будет никаких доказательств, что она имела отношение к Йигеру. Они догадаются, что она принадлежала ему, но доказать этого не сумеют и не обнародуют предположения, порочащего видного гражданина.
— Чудесно, — одобрил я, — вот только две маленькие неувязки. Во-первых, поскольку дом принадлежал Йигеру, он будет фигурировать в описи его имущества. Во-вторых, они его не убивали. Но что нам стоит навести убийство на…
— Это твое личное мнение.
— Но чертовски обоснованное. Признаю, вы поступили галантно, превратив Марию в обманщицу вместо шлюхи, но еще лучше было бы…
Меня прервал звонок в дверь. Выйдя в прихожую, я увидел на крыльце то самое, что стоит перед моим мысленным взором, когда я говорю слово «болванка» применительно к женщине. Не к карге, не к уродине, а просто к женщине, которая в данном случае оказалась средних лет или постарше, и которую понадобилось бы полностью разобрать и оснастить заново, прежде чем пустить на показ. После такой операции осталось бы несколько ненужных деталей, например, второй подбородок. Прекрасно сшитый костюм и палантин из платиновой норки не спасали положения. Я открыл дверь и поздоровался.
— Ниро Вульф? — спросила она.
Я кивнул:
— Его дом.
— Я хочу с ним поговорить. Я Эллен Йигер. Миссис Томас Дж.Йигер.
Когда посетитель является с улицы, мне положено оставить его на улице и пойти доложить Вульфу. Так я и поступаю, но тут нас здорово приперло. Мало того, что мы оказались в тупике, так я еще и не исключал, что у Вульфа хватит упрямства попробовать провернуть этот нелепый фокус с Пересами, если не отвлечь его на что-нибудь другое. Поэтому я пригласил ее в дом, провел в кабинет и представил их друг другу:
— Мистер Вульф — миссис Йигер. Миссис Томас Дж.Йигер.
Он сердито на меня посмотрел:
— Мне не сообщали, что у меня назначена встреча.
— Нет, сэр, не сообщали.
— Я не стала звонить, — заявила Эллен Йигер. — Дело не терпит.
Она подошла к креслу, обитому красной кожей, по-хозяйски в нем расположилась, положила сумочку на столик и уставилась на Вульфа своими проницательными маленькими глазками.
— Я хочу вас нанять для одного дела. — Она взяла сумку и вынула из нее чековую книжку. — Какой предварительный гонорар вас устроит?
Клиент номер четыре, не считая липового Йигера. Когда я выхожу на поиск клиентов, я своего добиваюсь. Она тем временем продолжала:
— Моего мужа убили, вам это известно. Я хочу, чтобы вы выяснили, кто его убил и что именно произошло, а затем уже я буду решать, что делать дальше. Он был человек больной — на сексуальной почве, я все про это знала. Долгие годы я об этом молчала, но я не допущу, чтобы это помешало мне…
Вульф ее оборвал, приказав:
— Замолчите!
Она, пораженная, замолчала.
— Я резок, — объяснил он, — потому что иначе нельзя. Вы не должны выбалтывать конфиденциальные сведения под впечатлением, что меня наняли. Вы меня не нанимали и не сможете этого сделать — я уже имею поручение расследовать убийство вашего мужа.
— Ничего подобного, — заявила она.
— Вот как?
— Да. Вам поручено не допустить расследования, замолчать обстоятельства и защитить эту корпорацию, «Континентальные пластмассы». Один из директоров все мне рассказал. Нынче утром было заседание Совета, Бенедикт Эйкен сообщил о предпринятых им шагах, и они их одобрили. Им наплевать, изловят убийцу или нет. Они не хотят, чтоб его поймали. У них на уме одна только корпорация. Я теперь сама стану владелицей пакета акций, но это неважно. Они не смогут мне запретить рассказать окружному прокурору об этой комнате, если я так решу.
— О какой комнате?
— Вам прекрасно известно, о какой. В том самом доме на Восемьдесят второй улице, куда вчера вечером отправилась Джулия Маги, и где вы ее сцапали и доставили сюда. Бенедикт Эйкен все рассказал Совету директоров, и один из них передал мне. — Она повернулась ко мне: — Вы Арчи Гудвин? Я хочу видеть эту комнату. Когда вы меня отвезете? — И снова повернулась к Вульфу. Дурацкая это привычка — задавать вопрос и не дожидаться ответа, хотя для спрашивающего это не всегда плохо. Она открыла чековую книжку: — Какой предварительный гонорар вас устроит?
Она действовала нахрапом, что правда, то правда, но дурой она не была и слов даром не тратила. Она даже не стала объяснять Вульфу, что, если он попытается сделать то, ради чего, как она считала, его нанимали, а именно — прикрыть расследование, она ему все испортит одним звонком в окружную прокуратуру, так что ему волей-неволей придется быть с ней заодно.
Он откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на гороподобном животе:
— Мадам, вас неправильно информировали. Арчи, дай бумагу, подписанную мистером Эйкеном, — пусть прочтет.
Я достал документ из шкафа и передал ей. Она вынула из сумочки очки, а прочитав, их сняла.
— Все так, как я и говорила, разве нет?
— Нет. Прочтите еще раз. Арчи, пишущую машинку. В трех экземплярах.
Я сел, вытащил машинку, заложил копирку и вставил листы.
— Через интервал, поля широкие. Число. Я, запятая, миссис Томас Дж.Йигер, запятая, настоящим поручаю Ниро Вульфу расследовать обстоятельства гибели моего покойного мужа. Настоящее поручение имеет своей целью обеспечить установление личности и разоблачение убийцы моего мужа, запятая, и Вульфу надлежит приложить все усилия для достижения этой цели. Если в ходе расследования его обязательства по настоящему поручению придут в противоречия с обязательствами по имеющемуся поручению от «Континентальных пластмасс», запятая, подразумевается, запятая, что он откажется от поручения «Континентальных пластмасс» и будет руководствоваться настоящим поручением. Одновременно подразумевается, запятая, что я не стану чинить препятствий выполнению Вульфом его обязательств перед «Континентальными пластмассами», запятая, предварительно не поставив его в известность.
Он обратился к ней:
— Предварительного гонорара не требуется; мистер Эйкен тоже его не платил. Выставлю я вам счет или нет и на какую сумму, будет зависеть от обстоятельств. Я не рассчитываю получить солидное вознаграждение от двух разных клиентов за одни и те же услуги. И я не стану рассчитывать на какое бы то ни было вознаграждение от вас, если, к примеру, установлю, что вы сами убили своего мужа.
— В таком случае вы бы его и не получили. Было время, когда мне хотелось его убить, но давным-давно, когда дети еще были маленькие. — Она взяла у меня первый экземпляр и надела очки. — Формулировка неверна. Когда вы установите убийцу, вы сообщите мне, а уж я буду решать.
— Чепуха. Решать будет народ штата Нью-Йорк. В процессе установления его личности к нашему с вами обоюдному удовлетворению я неизбежно раздобуду улики, которые не имею права утаивать. Арчи, подай ей ручку.
— Я не стану это подписывать. Я обещала мужу никогда ничего не подписывать, не показав сначала ему.
Вульф вздернул уголок рта — у него это называется улыбкой. Он неизменно бывал доволен, когда находил подтверждение своей теории о неспособности женщин к тому, что он именует последовательностью умозаключений.
— В таком случае, — спросил он, — не переделать ли так, чтобы я его подписал? Сформулировав мои обязательства по настоящему поручению?
— Нет. — Она возвратила мне документы, один за подписью Эйкена, второй — оставшийся неподписанным. — Что толку подписывать? Важно, что делаешь, а не что подписываешь. Какой предварительный гонорар вас устроит?
Он только что говорил, что никакой. Теперь он сказал:
— Один доллар.
Судя по всему, она приняла ответ как должный. Она открыла сумочку, положила туда чековую книжку, вытащила кошелек, а из него — долларовую бумажку и поднялась, чтобы вручить ее Вульфу. Затем она повернулась ко мне:
— А сейчас я хочу видеть эту комнату.
— Не сейчас, — подчеркнуто возразил Вульф. — Сейчас у меня есть вопросы. Сядьте.
— Какие вопросы?
— Мне требуются сведения, все, что я смогу получить, и это займет какое-то время. Сядьте, пожалуйста.
— Какие вопросы?
— Самые разные. Вы сказали, что долгие годы знали о болезни мужа, о его мании на половой почве, поэтому логично заключить, что вы не пожалели сил, чтобы разузнать о его попытках ублажить снедавший его недуг. Мне нужны имена, числа, адреса, события, детали.
— У меня вы их не узнаете. — Она одернула на себе палантин. — Я давно махнула на все это рукой. Однажды, когда дети были маленькие, я спросила моего врача, нельзя ли с этим что-нибудь сделать, может, какая операция поможет, но по тому, что он мне объяснил, я поняла: муж на это не пойдет, а ничего другого в запасе у меня не было, так что не стоило огород городить. У одной моей знакомой муж пьяница, так это куда хуже…
В дверь позвонили. Я положил бумаги в ящик, вышел в прихожую, но не увидел на крыльце еще одного многообещающего клиента. Инспектор Кремер из отдела по расследованию убийств Западного управления бывал для нас кем угодно — противником, угрозой, нейтральным лицом, раз или два союзником, но клиентом — никогда, и весь его вид по ту сторону поляроидного стекла, разворот плотных плеч и выражение широкого круглого лица весьма красноречиво говорили, что он пришел отнюдь не внести предварительный гонорар. Я посадил дверь на цепочку, приоткрыл ее на два дюйма (столько позволяла цепочка) и произнес в щель:
— Привет. Двери не открываю, потому что мистер Вульф не один. Чем могу быть полезен?
— Ничем. Я знаю, что он не один — миссис Томас Дж.Йигер сидит у вас скоро как полчаса. Откройте.
— Устраивайтесь как дома, а я схожу узнаю, — с этими словами я закрыл дверь, вернулся в кабинет и сказал Вульфу: — Портной. Говорит, его служащий с полчаса как принес костюм, и желает с вами об этом побеседовать.
Он поджал губы и хмуро взглянул на меня, на нее и снова на меня. Всякий раз, как слуга закона появляется на нашем крыльце и требует, чтобы его впустили, первое поползновение Вульфа — послать меня сообщить, что он занят и просил не беспокоить, а если речь идет об инспекторе Кремере, то тем более. Но положение и без того было достаточно щекотливым. Если фараоны вышли на след к тому дому и застукали там Фреда Дэркина, нам предстояло бурное плаванье, и спокойней оно не станет, если вынудить Кремера ворваться к нам в дом с ордером в руках. Нужно было подумать и о миссис Йигер. Раз Кремер знал, что она пробыла здесь почти полчаса, яснее ясного, что за ней шел «хвост», и невредно было узнать — с какой целью. Вульф обратился к ней:
— Инспектор полиции Кремер находится у дверей, он знает, что вы здесь.
— Он не знает этого, — решительно возразила она. — Откуда он может знать?
— Спросите его. Но логично предположить, что за вами шли по пятам. Вы находитесь под наблюдением.
— Они бы не посмели! Я? Не верю. Если только они…
Звонок зазвонил снова. Вульф повернулся ко мне и сказал:
— Ладно, Арчи.
