• Ниро Вульф, #8

Глава 6

 Кабинет уже принял свой нормальный вид, лишние стулья убрали. Как обычно, справа от стола Вулфа находилось красное кресло, повернутое таким образом, чтобы сидящий в нем человек был обращен лицом к хозяину дома. Сейчас его занимала директриса колледжа. Она выглядела усталой, глаза слегка покраснели, но спина не согнулась и плечи не опустились.

 Вулф начал первым:

 — Сегодня днем вас настиг здесь настоящий удар!

 Она кивнула.

 — Мы в тяжелейшем состоянии. Особенно Эйприл. Она, видите ли, вбила себе в голову, что должна решительно надо всем смеяться. Искусство гримасничать и в жизни. Вы говорили с мисс Кари?

 — Очень коротко. Она осталась, когда все уехали.

 — Соглашения достигли?

 — Нет. Она предложила половину своей доли, но я отказался.

 — Благодарение богу! — с явным облегчением воскликнула мисс Хауторн. — Зная вашу репутацию, а теперь и вас лично, я боялась, как бы вы не приперли ее к стенке и не поставили нас в неудобное положение. Вы же понимаете, что сейчас ситуация совершенно изменилась… По моему мнению, теперь вообще не стоит иметь с ней дела.

 — Вот даже как? А остальные с вами согласны?

 — Право, не знаю. Но думаю, возражений не будет. Ведь мы хотели договориться с мисс Кари лишь для того, чтобы избежать скандала, которым грозила наша невестка. Теперь он уже не имеет значения: расследование убийства неизбежно поднимет массу грязи, и тяжба по поводу завещания пройдет незамеченной.

 Вулф вытянул губы трубочкой.

 — Да, можно, конечно, и так рассудить… Полагаю, что мистер Скиннер и компания потащились за вами домой?

 — Естественно! Невестка их приняла, но по совету мистера Прескотта никто, кроме Дейзи, беседовать с ними не стал, пока Джун не дозвонилась мужу в Вашингтон. Он посоветовал всячески содействовать ответственным лицам, отвечая на все вопросы. И уж тогда эти деятели за нас принялись. Ох! Наверное, они были весьма деликатны и внимательны, но в результате теперь мы все подозреваемся в убийстве.

 — Все?

 — Большинство. Может, вы с подобным бредом и встречались, но я не детектив и не любительница криминальных историй. Я слишком занята! Брата застрелили где-то от половины пятого до половины шестого. Третий выстрел Тайтус Эймс слышал без чего-то пять, перед ним было еще два — по тем самым воронам. Эйприл тогда дремала наверху, но этого никто подтвердить не может. Джун собирала малину и дикий виноград, чтобы украсить стол. А я стирала чулки в ванной.

 «Ага, — подумал я про себя, — журнал-то, оказывается, не солгал, она действительно делает это сама!»

 Мисс Мэй тем временем продолжала.

 — Селия, мисс Флит, строчила письма у себя в комнате. Ей приходится отвечать всем глупцам, которые пишут Эйприл. Миссис Эймс готовила обед. Дейзи, вдова Ноэля, отправилась на луг за цветами, особенно она любит маргаритки. Джон, мистер Данн, колол дрова. Полицейских больше всего интересовало, доносились ли до меня удары топора, по после стирки я мыла голову и, естественно, ничего уже не слышала. Мистер Стоффер, которого я терпеть не могу, ушел к плавательному бассейну. Тайтус Эймс доил коров. Энди поехал в Ньяк за мороженым, но его это тоже не исключает, поскольку дорога проходит недалеко от места преступления, по другую сторону лесной полосы. Сейра и мистер Прескотт были в Нью-Йорке и вернулись лишь в половине восьмого, то есть через два часа после того, как было найдено тело. Они ездили на машине Прескотта, но, рассуждая формально, настоящего алиби у них тоже нет: разве кто-то один не мог прилететь домой на самолете и сразу вернуться назад?

 Вулф несколько раз кивнул головой.

 — Поскольку все в этой истории весьма фантастично, можно принять во внимание и такой вариант.

 — Ничего тут нет фантастичного, — возразила мисс Хауторн. — Перед нами страшный, но совершенно реальный факт. И они намерены дознаться до истины. По-моему, они разрабатывают версию убийства брата из-за того, что он не давал ходу Джону Данну, тормозил его продвижение наверх. Пока они топчутся на месте, то есть конкретно уличить никого не в состоянии, но Джона погубить могут и погубят вне всякого сомнения…

 Она прижала руку ко лбу и закрыла глаза.

 Вулф тихонько скомандовал:

 — Немного бренди, Арчи.

 Я было поднялся, но мисс Мэй покачала головой.

 — Не надо. — В растерянности я остановился, и она поблагодарила: — Спасибо, мне действительно не надо.

 Потом открыла глаза. Выпрямилась. Положила руки на колени.

 — Извините… Я не думала… А рассказала все только потому, что хотела объяснить, отчего не следует больше состязаться с мисс Кари. Теперь нам не избежать скандала и газетной шумихи. Никакой ненависти к мисс Кари у меня нет, но и получить в подарок чужое она не должна. Никогда не поверю, что та смехотворная бумага, которую нам прочитал мистер Прескотт, и есть подлинное завещание Ноэля! У брата было много недостатков, очень много, но мне он определенно обещал отписать миллион долларов в научный фонд Варнейского колледжа, и я убеждена, что это чистая правда!

 — То же самое вы говорили сегодня днем.

 — А сейчас повторяю.

 — В таком случае вы обвиняете мистера Прескотта в мошенничестве. Ведь именно он составлял завещание и подтвердил, что оно подлинное. Выходит, по-вашему, он действует в сговоре с мисс Кари?

 — Великий боже, нет!

 Глаза ее широко раскрылись от изумления.

 Вулф нахмурился.

 — Боюсь, мисс Хауторн, что умственное напряжение делает ваши мысли несколько путаными. Это неудивительно, ведь вы перенесли такие встряски… Скажите, а когда брат говорил вам о деньгах?

 — Понимаете, год назад, зимой, он сообщил, что намерен пожертвовать Варнейскому колледжу миллион вместо первоначальных пятисот тысяч. А летом подтвердил свое решение.

 — Летом тридцать восьмого года?

 — Да.

 — Та-ак. Значит, вы убеждены, что он вас не обманывал и слово свое сдержал. Но завещание, которое мистер Прескотт предъявил в качестве подлинника, датировано седьмым марта тридцать восьмого года, а об изменении суммы пожертвования на миллион долларов ваш брат заявлял гораздо позже. Таким образом, вы обвиняете мистера Прескотта в подлоге.

 — Ничего подобного! — Она нетерпеливо передернула плечами. — Если бы мои слова опирались на такое неправдоподобное предположение, я бы просто промолчала. Я же знаю Гленна Прескотта. Он проницательный и опытный уолл-стритский адвокат с вполне естественной гибкостью, когда дело касается вопросов этики и морали. Но ведь без нее не обойтись. Однако дерзость и воображение, столь обязательные для бандитизма в широких масштабах, у него полностью отсутствуют, Я бы с таким же успехом написала длинную эпическую поэму, как он украл бы три миллиона, подменив завещание! Очевидно, вы именно это имели в виду, когда спросили о его сговоре с мисс Кари?

 — Примерно. Может, подделка? Не обязательно подписей. Скажите, вы лично видели документ?

 — Да.

 — Он на одном листе?

 — Нет, на двух.

 — Напечатано на машинке, разумеется?

 — Да.

 — Основные пункты на второй странице?

 Она нахмурилась.

 — Я не… Подождите. Нет, знаю. Большая часть текста на первой. На второй совсем немного, И конечно, там еще подписи, самого брата и свидетелей.

 — В таком случае никакой необходимости изготавливать фальшивые не было. Теперь: если вы вообще исключаете мошенничество со стороны Прескотта, то на каком основании заявляете…

 — Сейчас объясню. За тем и приехала. Наверное, было так: Ноэль действительно попросил Прескотта составить и сохранить документ. Но одновременно, а возможно, чуть позднее, например на другой день, аннулировал его, составив новый, самоличный. Однако Прескотта в известность не поставил, ибо не хотел, чтобы адвокату стало известно, как он на самом деле распорядился своей собственностью. Вопрос в том, где находится последнее завещание? Законное?

 Вулф хихикнул.

 — Но тогда возникает встречный вопрос: зачем было мистеру Хауторну заставлять мистера Прескотта сочинять какую-то фальшивку, если он все собирался менять? Столько хлопот!

 Мэй покачала головой.

 — Не так уж и много, а Прескотт сам намекал, почему такое могло произойти. По его словам, мисс Кари прочитала завещание уже на следующий день после того, как оно было составлено. Она специально приезжала в бюро к Прескотту по договоренности с Ноэлем.

 — Так, — пробормотал Вулф.

 — По-моему, ваш вопрос ясен, — На щеках директора колледжа появился слабый, едва заметный румянец. — Не стану врать, будто хорошо разбираюсь в сексе. Все остальное в отношениях мужчин и женщин я прекрасно понимаю, но секс для меня — темная вода. Меня он обошел, а может, я и сама его сторонюсь. Как вы догадываетесь, мне с избытком хватает научной работы. И все штучки моего брата я постигаю только умом, а не с точки зрения эмоций. Ищу в них, так сказать, рациональное зерно. Вероятно, он хотел сдержать слово и выполнить свой долг. Но ему приходилось считаться и с мисс Кари. А удержать ее можно было, только убедив, что после его смерти она получит щедрое вознаграждение. Надо сознаться, я ума не приложу, зачем ему сдалась эта женщина, когда кругом сколько угодно куда более симпатичных, взять хотя бы его жену. Впрочем, в этой сфере жизни трудились и трудятся тысячи экспертов, начиная от Шекспира и кончая современным кино.

 Вулф снова кивнул.

 — Правильно, не будем о ней спорить. Ваша теория весьма остроумна. Признаю. Вы сами до нее додумались?

 — Додумалась сама, но сестры меня поддерживают. Правда, мистер Прескотт бормочет что-то неубедительное, мол, Ноэль не опустился бы до подобных безобразий, но и он, по-моему, в глубине души со мной согласен. Похоже, вопросы секса от него так же далеки, как от меня. Он никогда не был женат.

 — Значит, сейчас вы действуете как доверенный представитель группы, поручившей мне переговоры с мисс Кари?

 — Да. Но представляю я только сестер. Дейзи не способна рассуждать разумно. В принципе, сейчас все о завещании забыли. Только не я. Брат умер. Мы его похоронили. Он наверняка предусмотрел солидную материальную поддержку для моего колледжа. И я считаю своим долгом добиться осуществления его желания. С согласия сестер я прошу вас отложить переговоры с мисс Кари…

 — Я предложил ей двести тысяч долларов, остальное будет поделено между вами тремя и миссис Хауторн.

 Мэй вытаращила глаза.

 — Уж не хотите ли вы сказать, что она согласилась?

 — Пока нет, но такое совсем не исключено. Она испугана.

 — Интересно, чем?

 — Убийством. Его расследование чревато непредвиденными опасностями, мисс Хауторн. Вот вас оно не очень страшит.

 — Я вынослива. Сестры Хауторн вообще отличаются стойкостью. Но, черт побери, не полагаете ли вы, что мисс Кари сама убила Ноэля? — Она по-прежнему смотрела на него широко раскрытыми глазами. — А ведь такая мысль никогда не приходила мне в голову!

 — Я понятия не имею, кто убил вашего брата. Давайте вернемся к завещанию. Договоримся так: даже если ваша теория абсолютно верна, но мисс Кари примет мой вариант, я оформляю соглашение, и она его подписывает. Надеюсь, все вы сделаете то же самое.

 — Она откажется.

 — Я только предполагаю.

 — Ну что же, если такое случится, мы будем не против. — В деловитости мисс Мэй могла поспорить с самим Ниро Вулфом. — Впрочем, приехала я сюда, главным образом, просить вас разыскать подлинное завещание. Самое последнее. Если в нем для мисс Кари что-то предусмотрено, она получит свою долю без всяких возражений.

 Вулф покачал головой.

 — Как я боялся этих слов, мадам. Поймите, ведь я не хорек, чтобы рыскать повсюду. Такое поручение для меня неприемлемо.

 И тут пошли уговоры, продолжавшиеся минут пятнадцать и ни к чему не приведшие. Вулф твердил, что ему было бы просто неприлично браться за вышеозначенную работу, поскольку никакого доступа к зданиям, конторам, строениям, комнатам и тайникам, где Ноэль Хауторн мог спрятать завещание, у нас нет, а получить его через соответствующие органы крайне трудно, если вообще не невозможно, да и потом, коли второе завещание существует в действительности, рано или поздно его найдут люди, которые проверят бумаги покойного.

 Мэй же настаивала, что детективы и созданы для того, чтобы искать разные вещи, а он — детектив.

 Их препирательства могли бы продолжаться до бесконечности, поскольку оба они отличались завидным упрямством, но в конце концов она уступила. К чести ее надо отметить, что мисс Хауторн совсем не возмущалась, поднимаясь с красного кресла. Ни выражение лица, ни поведение не выдавали то, что она потерпела неудачу. Я предложил подвезти ее домой и ни капельки не пожалел, когда она охотно согласилась, ибо получил возможность подышать прохладным вечерним воздухом. В машине она сняла шляпку, высунула голову из окошка и закрыла глаза, не обращая внимания на то, как развеваются по ветру ее волосы.

 Хауторновское жилище на Шестьдесят седьмой улице не вызвало у меня особого любопытства. Оно представляло собой старинный четырехэтажный особняк серого камня с металлическими решетками на окнах и несколькими дверями

 Мэй обаятельно мне улыбнулась, тепло поблагодарила и пожелала доброй ночи.

 Вернувшись домой, я прежде всего прошел на кухню и, взяв себе стакан молока, отправился в кабинет. Вулф только что покончил со второй парой бутылок пива. А я, одобрительно на него поглядывая, стоял со своим молоком напротив. Оно было слишком холодным, приходилось пить маленькими глоточками.

 — Прекрати свои дурацкие улыбочки! — неожиданно гаркнул Вулф.

 — Черт возьми, я и не думал улыбаться! — Я осторожно опустился в кресло. — Удивительный вы все же человек? На какие ухищрения вам только не приходится пускаться, лишь бы успокоить меня, Фрица и Теодора… Что вы думаете о знаменитых сестрах Хауторн?

 Вулф хмыкнул.

 — Ну, с убийством все совершенно ясно, — заявил я. — Это сделал Тайтус Эймс, мечтающий переодеться девушкой, чтобы ходить в Варнейский колледж и грызть гранит науки. Из верности и преданности избранной им альма матер он и ухлопал Ноэля, дабы колледж получил-таки свой миллион. Сейчас Мэй рвет и мечет, ибо денежки превратились в туман, а обладая живым воображением, преподносит вам сказочку о тайном завещании в дупле старого дерева или…

 — Ничего она не преподносила. Ложись спать!

 — А как вам понравилась ее теория относительно второго завещания?

 Он уперся руками в стол, готовясь оттолкнуть назад кресло. Тогда я быстренько вышел из комнаты и поднялся к себе на второй этаж. А там, прикончив, наконец, молоко, разделся и отдался во власть Морфея.

 Когда в восемь часов утра я вскочил с постели, оказалось, что день снова будет жарким. Душный воздух заставлял мечтать о морском побережье. Поэтому, приняв прохладную ванну, я избрал самое легкое одеяние.

 На кухне никак не мог прийти в себя Фриц; он только что относил наверх завтрак для Вулфа.

 Сидя перед стаканом апельсинового сока, яйцами и сдобными рогаликами, я просмотрел «Таймс» и убедился, что Скиннер, Кремер и компания пока не стали развязывать свой мешок с новостями, касающимися смерти Ноэля Хауторна. Об этом нигде не было даже туманного намека. Очевидно, они сообразили, что дело будет нелегким, и решили не рисковать.

 Я налил себе вторую чашку кофе и только обратился к спортивной странице, как зазвонил телефон.

 На кухне у Фрица тоже был установлен параллельный аппарат. Я поднял трубку и сразу услышал шепот Фреда Даркина, в котором сквозила такая тревога, что я перепугался, не натворил ли он каких-нибудь бед и не находится ли под арестом.

 — Арчи?

 — Я.

 — Давай-ка прямиком сюда.

 Мои сомнения как рукой сняло, и я устало поинтересовался:

 — Какой полицейский участок?

 — Да нет, не то… Слушай… Дом 9/13 на Одиннадцатой Западной. Старый, кирпичный, бурого цвета. Понимаешь, я-то здесь, а мне не полагается. Нажми кнопку под фамилией «Даусон» и поднимись на два пролета. Я тебя увижу.

 — Какого дьявола…

 — Приезжай. На месте разберемся.

 В трубке щелкнуло. Я сказал что-то очень выразительное. Фриц загоготал, я бросил в него рогаликом, он поймал его, кинул обратно и промахнулся. Мне пришлось махом проглотить свой кофе, горячий, как расплавленный металл.

 Попросив Фрица предупредить Вулфа, я заглянул в кабинет, захватил просто так, на всякий случай, кобуру с пистолетом, пробежал квартал до гаража, прыгнул в машину и погнал к окраине города.

 Как ни странно, никто задавлен не был. Я остановился в сотне шагов от Одиннадцатой улицы, поднялся по ступенькам старого здания, нажал на кнопку под именем «Эрл Даусон», услышал щелчок, вошел и поднялся наверх по узкой, темной лестнице. В конце коридора отворилась дверь, и там промелькнул Фред. Я направился к нему, втиснулся внутрь квартиры и дверь осторожно прикрыл.

 Фред возбужденно прошептал:

 — Господи, я не знаю, что делать.

 Я осмотрелся.

 Мы находились в красивом холле с хорошими дорогими коврами на натертом до блеска полу, удобными креслами и так далее.

 Хозяев не было видно.

 — А неплохое местечко ты себе подобрал, — заметил я, — только оно бы выглядело намного приятнее…

 — Заткнись! — зашипел он, на цыпочках подкрался к внутренней комнате и поманил меня пальцем. — Иди сюда и посмотри.

 Я двинулся следом.

 Эта комната была чуть меньше, но тоже с богатым ковром, парой, стульев, туалетным столиком, комодом и большой уютной кроватью.

 На последней валялся человек, сразу же привлекший мое внимание, ибо, несмотря на некоторые отсутствующие детали, он точно соответствовал описанию Солом субъекта, с которым Нейоми встретилась и «Санторетти». Голубая рубашка, серый в полоску галстук и серый пиджак на нем были, но ниже красовались только белые трусы и голые ноги в голубых носках. Дышал он, точно гейзер, готовый взорваться.

 Фред горделиво посмотрел на него и прошептал:

 — Когда я стягивал с него штаны, он принялся ворчать, так что остальное я не стал трогать.

 Я кивнул.

 — Вид у него не слишком почтенный… Ты уже установил его имя?

 — Да, но тут какая-то неразбериха… На дощечке внизу значится «Эрл Даусон», и адрес он этот таксисту называл, и ключи от квартиры у него были. Но зовут его Юджином Дэйвисом, он сотрудник фирмы адвокатов. Знаешь такую — «Данвуди, Прескотт и Дэйвис», Бродвей, 40?