- Ниро Вульф, #6
Глава 3
Так вот где собака зарыта! Молодежь и глазом не моргнула, но я вытаращился на нашего хозяина в немом изумлении. И по тому, как дернулась голова Ниро Вульфа, я понял, что и он по-настоящему удивлен. Он выдал свое удивление еще и тем, что повторил свой вопрос, а такое случалось с ним крайне редко.
— Вы хотите съесть этого быка, мистер Пратт? Пратт снова кивнул.
— Да. Может быть, вы заметили яму, которую роют в роще? Там быка изжарят на вертеле. Пир состоится через три дня, в четверг.
Племянница с племянником и мисс Роуэн приехали сюда специально для этого. Я пригласил около сотни гостей, в основном из Нью-Йорка. Быка забьют завтра. Пришлось вызвать мясника из Олбани, так как местные ни за что бы на это не пошли.
— Потрясающе! — Вульф по-прежнему держал голову высоко поднятой.
— Значит, каждая порция обойдется вам примерно в четыреста пятьдесят долларов?
— Если так рассуждать, это и впрямь выглядит ужасно. — Пратт потянулся за бокалом, увидел, что он пуст, и кликнул Берта. — Но подумайте, что можно получить за сорок пять тысяч, если потратить их на газетную рекламу? Для радио такие деньги — вообще ничто. А из этого быка на вертеле я извлеку максимум выгоды. Вы разбираетесь в психологии?
— Я? — Вульф кашлянул и твердо ответил:
— Нет.
— А следовало бы. Вот послушайте. Представляете, какой поднимется бум, когда станет известно, что знаменитого быка, чемпиона породы, забили и подали в виде бифштексов сборищу эпикурейцев? И кто это сделал? Том Пратт, владелец знаменитых праттерий! В течение многих месяцев посетители праттерий, поедая ростбифа будут подсознательно чувствовать, что пережевывают кусочек Гикори Цезаря Гриндена! Вот что я имел в виду, говоря о психологии.
— Вы упомянули про эпикурейцев…
— Я пригласил по большей части влиятельных друзей, ну и, конечно, прессу. Но будут и несколько эпикурейцев. — Пратт неожиданно вскочил на ноги. — Кстати, вы ведь тоже ценитель изысканной пищи. Как долго вы пробудете в Кроуфилде? Может быть, составите нам компанию? В четверг, в час дня.
— Благодарю вас. Я не уверен, что чемпионские качества Цезаря распространяются и на вкус, но это звучит весьма заманчиво.
— Еще бы! Сегодня вечером я собираюсь звонить в свое нью-йоркское агентство. Могу я сказать, что вы будете у нас? Для прессы.
— Конечно. Присуждение премий орхидеям состоится в среду днем, возможно, что после этого я уеду. Но сказать вы можете. Простите, а вы не испытываете угрызений совести от того, что умерщвляете быка таких благородных кровей?
— С какой стати? Они ссылаются на то, что у Цезаря было большое чистокровное потомство. В нашей стране около сорока тысяч племенных коров гернсейской породы, и только пятьдесят одна из них от Цезаря.
А если послушать эту банду из Кроуфилда, то можно подумать, что я намереваюсь вырезать все поголовье гернсейского скота. Я уже получил около сорока телеграмм, в которых мне угрожают расправой. Это все Беннет! Он натравливает на меня скотоводов.
— Видимо, это весьма важно для них.
— Конечно, но и я могу сказать то же самое. Хотите еще выпить, мистер Гудвин? А вы, мисс Роуэн? Эй, Берт! Берт!
Грязнолицый, надо отдать ему справедливость, исполнял свои обязанности довольно проворно. Три коктейля превышали мою обычную норму, но после столкновения с деревом и корриды на пастбище я подумал, что лишний бокал мне не повредит. Разговоры о чемпионе-быке мне наскучили, я придвинулся к чемпионке-племяннице и принялся завоевывать ее расположение. Уголком глаза я заметил, что блондинка искоса поглядывает на меня, и, улучив момент, улыбнулся ей. Я мог бы действовать и поактивнее, но впереди меня ожидали отнюдь не розовые перспективы. Мне предстояло до наступления сумерек доставить Вульфа, багаж и орхидеи в Кроуфилд, в номер гостиницы, распаковать вещи, обеспечить Вульфа едой, которую он мог бы проглотить, не подавившись, выслушать назидание за мое неумение водить машину и рекомендацию не наезжать на встречные деревья, согласиться со всем этим и, возможно, еще час-другой сидеть и прислушиваться к его вздохам. Я уже раскрыл рот, чтобы напомнить племяннице, что пора везти нас в Кроуфилд, как вдруг услышал, что Пратт пригласил моего шефа остаться на ужин и Вульф дал согласие. Я злобно посмотрел на него, надеясь, что еда окажется отвратительной, так как знал, что если мы прибудем в Кроуфилд после наступления темноты, устроиться в гостинице будет затруднительно, и тогда никаких человеческих сил не хватит, чтобы сладить с Вульфом. Он заметил мой взгляд и закрыл глаза, я же притворился, что не замечаю его, и сосредоточил все внимание на племяннице. Она была довольно милая и сообразительная особа, но слишком сильная, на мой взгляд. По-моему, девушка должна быть девушкой, а спортсменка — спортсменкой, хотя, конечно, возможны и промежуточные варианты.
В ответ на приглашение Каролины я сказал, что с удовольствием составил бы ей компанию в теннис, если бы не повредил руку и колено во время упражнений на заборе, что, впрочем, было не правдой. В этот момент у входа на террасу появилась еще одна группа людей во главе с исключительно симпатичной особой лет двадцати двух, в полосатом костюмчике с пояском, с непокрытой головой, желтовато-коричневыми глазами и мягким чувственным ртом. За ней шел высокий стройный молодой человек не намного моложе меня. в коричневых брюках и пуловере. Замыкал шествие некий тип, которому следовало бы находиться в другом месте, а именно — на территории, ограниченной Сорок второй улицей с юга, Девяносто шестой — с севера, Лексингтонавеню и Бродвеем — с востока и запада. Там такие типы смотрятся, но в этой провинции их роскошные костюмы, модные рубашки и кричащие галстуки просто режут глаз.
Их появление вызвало довольно неожиданный эффект. У нашего хозяина удивленно отвисла челюсть. Джимми покраснел и встал.
Каролина что-то пробормотала. Лили Роуэн нахмурила брови. Подойдя к столу, уставленному пустыми бокалами, девушка обвела присутствующих взглядом и сказала:
— Нам, наверное, следовало предварительно позвонить?
Ее успокоили. Раздались приветствия. Субъект в модном костюме был здесь впервые — его пришлось представлять. Его фамилия была Бронсон. Девушку звали Нэнси Осгуд, а стройный оказался ее братом Клайдом. В очередной раз кликнули Берта. Мисс Осгуд принялась уверять, что они не хотели нам мешать, что они заскочили на минутку по пути с ярмарки, разве только на одну минутку… Клайд Осгуд, на шее которого болтался бинокль, ироническим тоном обратился к Пратту:
— Монт Макмиллан прогнал нас с пастбища: мы хотели взглянуть на вашего быка.
Пратт с безучастным видом кивнул, но я заметил, что жилы на его висках вздулись.
— Чертов Цезарь доставляет массу хлопот. — Он посмотрел на Нэнси Осгуд, потом перевел взгляд на ее брата. — Молодцы, что решили навестить нас. Приятный сюрприз. Я видел сегодня вашего отца в Кроуфилде.
— Да, он говорил мне.
Клайд замолчал, затем сделал несколько шагов и остановился прямо перед сидящей в кресле-качалке Лили Роуэн.
— Как поживаешь? — спросил он.
— Прекрасно. — Она запрокинула голову назад, чтобы лучше его видеть. — А у тебя все в порядке?
— Да, вполне.
— Очень рада. — Лили зевнула.
Этот диалог, видимо, как-то повлиял на Джимми Пратта. Он еще больше зарделся, хотя смотрел все время на Нэнси Осгуд, которая беседовала с Каролиной. Каролина настаивала, что гости обязательно должны остаться и выпить что-нибудь. Мистер Бронсон присел, напустив на себя усталый вид» Клайд внезапно повернулся спиной к Лили и подошел к Пратту.
— Можно вас на минутку?
— Да, мой мальчик?
— Мы зашли с сестрой, чтобы повидать вас.
— Что ж, очень приятно. Теперь, когда я выстроил этот дом, мы ведь снова соседи, не так ли? Клайд нахмурился.
— Соседи? — переспросил он. — Да, пожалуй. Формально, во всяком случае. Я хотел поговорить с вами насчет быка. Я знаю, зачем вам понадобилось все это… Вы просто хотите унизить моего отца. Отстань от меня, Нэнси, я знаю, что делаю.
Сестра вцепилась ему в плечо.
— Клайд, нельзя же так…
— Оставь меня в покое! — Он стряхнул ее руку. — Вы хотите сделать из отца посмешище, зарезав быка, которому любой отцовский и в подметки не годится. В одном могу вас поздравить — вы выбрали лучшего быка для этой цели. Гикори Цезарь Гринден… Представляю, какая будет сенсация. Я это говорю, потому что немного разбираюсь в скоте. Во всяком случае, когда-то разбирался. Когда Цезарь еще никому не был известен, я хотел, чтобы отец его купил. И вы думаете, что вам удастся прикончить его?
— Конечно. Только с чего ты взял, будто я хочу обидеть твоего отца? Чушь какая-то… Я это делаю исключительно для рекламы.
— Черта с два! Я вас раскусил. Вы ведете нечестную игру против моего отца. Отстань, сестра!
— Ты ошибаешься, мой мальчик, — терпеливо произнес Пратт. — Я на это неспособен. Послушай, что я тебе скажу. Насколько мне известно, лучший бык твоего отца уже довольно стар. Так вот, если бы твой отец пришел ко мне, когда я купил Цезаря, я бы просто подарил ему быка.
Ей-богу, подарил бы.
— Так я вам и поверил! — Клайд кипел от негодования. — Сегодня весь Кроуфилд только об этом и говорит. Конечно, мой отец как член Гернсейской лиги тоже в курсе дела. Он предвидел, что у Беннета и Каллена ничего не выйдет. Зная вас с детства, он был уверен, что вы от своего не отступитесь. Моей сестре взбрело в голову приехать сюда и попытаться вас уговорить, и я согласился. По дороге мы встретили Беннета, Каллена и Дарта. Они рассказали нам, что здесь произошло.
Тем не менее мы приехали, хотя я не могу понять, зачем. А теперь я хочу заключить с вами пари. Вы когда-нибудь заключаете пари?
— Ну, вообще-то я этим не увлекаюсь, — пожал плечами Пратт, — но иногда не против дружеского пари.
— Что вы скажете насчет дружеского пари со мной? Скажем, на десять тысяч долларов?
— По какому поводу?
— Бьюсь об заклад на десять тысяч долларов, что вам не удастся зарезать Гикори Цезаря Гриндена.
— Клайд! — воскликнула Нэнси. Вульф прикрыл глаза. Послышались оживленные возгласы, даже Лили Роуэн казалась заинтересованной.
— А что может мне помешать? — спокойно спросил Пратт. Клайд поднял обе руки ладонями вверх.
— Принимаете пари или нет?
— Десять тысяч долларов, что я не зарежу Гикори Цезаря Гриндена?
— Да.
— За какой срок?
— Скажем, в течение недели.
— Хочу предупредить, что я советовался с юристом. Нет такого закона, который мог бы воспрепятствовать мне это сделать, каким бы чемпионом породы Цезарь ни был.
Клайд молча пожал плечами. На его лице было выражение, которое я частенько наблюдал у игроков в покер.
— Что ж… — Пратт скрестил руки на груди. — Это становится интересным. Ну, тогда по рукам. Подпишем чеки? Клайд вспыхнул.
— Банк не оплатит мой чек. Вы это прекрасно знаете. Но если я проиграю, я заплачу…
— Ты предлагаешь джентльменское пари? Мне?
— Можете это так называть. Джентльменское пари.
— Мой мальчик, я очень польщен твоим доверием, но я не могу согласиться на такие условия, когда речь идет о десяти тысячах долларов. Боюсь, что не стану заключать пари, пока не узнаю, насколько ты платежеспособен.
Клайд рванулся из своего кресла. Мои ноги мгновенно подобрались для прыжка, но Нэнси Осгуд удержала брата. Она попыталась увести его, лопоча что-то насчет того, что им нужно спешить, но он вырвался, оттолкнул ее и свирепо уставился на Пратта, стиснув зубы.
— Как вы смеете сомневаться в слове Осгуда? Ладно, в таком случае я выиграю у вас эту сумму, раз деньги для вас самое главное!
Будет ли достаточно, если мой отец позвонит вам и подтвердит мою платежеспособность?
— Так ты действительно хочешь держать пари?
— На десять тысяч долларов? В присутствии этих свидетелей?
— Ладно, согласен. Если отец даст гарантию, тогда по рукам.
Клайд повернулся и вышел, ни с кем не попрощавшись. Бронсон отставил свой бокал и последовал за приятелем. Нэнси, хоть и была очень встревожена, задержалась, чтобы немного сгладить впечатление от невоспитанности своих спутников.
— Тут попахивает чем-то скверным, — задумчиво произнесла Лили Роуэн. Она мне указала на место рядом с собой, где сидел раньше Джимми Пратт. — Сядьте сюда, Эскамильо, и поведайте мне, что произойдет дальше.
Я встал, со свойственной мне грацией подошел к ней, сел, завладел ее левой рукой и внимательно уставился на ладонь.
— Дело будет так, — начал я. — Вы будете счастливы, но однажды, путешествуя под водой, натолкнетесь на лысого мужчину, сидящего среди водорослей. Вы подумаете, что это водяной царь, но он заговорит с вами по-русски. Вам покажется, что вы поняли, о чем он говорит, но через некоторое время вы, к своему великому ужасу, поймете, что ошиблись. Дайте-ка мне другую руку для сравнения.
Тем временем Джимми Пратт страстно убеждал в чем-то своего дядю:
— Вы позволили ему разговаривать с вами в таком тоне?! Мне хотелось ударить его! И я бы его ударил…
— Ладно, Джимми, — примирительно поговорил Пратт. — Ты бы не посмел поднять руку на Осгуда. Успокойся, мой мальчик. Кстати, если ты так агрессивно настроен, не согласишься ли помочь нам постеречь быка? Боюсь, что нам придется не спускать с него глаз этой ночью.
— Вообще-то, дядя… — замялся Джимми. — Дело в том… Я уже говорил, что не одобряю этого. Такой бык… Как-никак чемпион…
— Значит, ты не хочешь там подежурить?
— Я бы не хотел в этом участвовать, дядя Том.
— Ну, ладно. Надеюсь, что мы и сами справимся. Как вы считаете, мистер Вульф, имею я право съесть собственного быка?
Вульф пустился в пространные философские рассуждения о писаных и неписаных законах, духовной ответственности и бычьей генеалогии. Он говорил возвышенно и страстно, и всем присутствующим начало казаться странным, что некоторое время назад они могли волноваться из-за таких пустяков, как ссора Пратта с Осгудом, или какие-то бифштексы из Цезаря, или пари на десять тысяч долларов. Закончив свой монолог, Вульф обратился ко мне с предложением: поскольку мы приняли любезное приглашение мистера Пратта отужинать с ним, нам не мешало бы переодеться, для чего следовало достать из машины багаж. Джимми предложил было свои услуги, но Каролина сказала, что это должна сделать она, так как ей предстояло отвезти нас в Кроуфилд. Я последовал за ней к машине. Увидев поодаль, поддеревьями, кучу земли, на которой лежали кирки и лопаты, я остановился. Я заметил ее еще тогда, когда нас везли к дому, но не знал, для чего она предназначена.
— Там яма, где будут жарить быка? — осведомился я. Каролина кивнула.
— Ужасно, конечно, но я не могу придумать подходящей отговорки, чтобы отказаться от дядиного приглашения участвовать в этом пиршестве. Залезайте в машину.
Когда мы выехали на дорогу, я спросил:
— Не мое это дело, но зачем все это понадобилось — для рекламы или чтобы утереть нос Осгуду-старшему?
— Не знаю… Мне надо подумать.
Я замолчал. Минуту спустя мы достигли места аварии. Каролина развернула свою машину перед останками нашей. Я выбрался наружу.
Деревья и телеграфные столбы, озаренные последними лучами заходящего солнца, отбрасывали длинные тени на зеленый ковер пастбища. На другом конце пастбища я увидел Монта Макмиллана, который внимательно смотрел в нашу сторону. Возле валуна величественной поступью прогуливался бык, выглядевший еще крупнее, чем прежде. Теперь, когда мне не грозила опасность, Цезарь казался красавцем.
Перетащив два чемодана, два саквояжа, опрыскиватель и корзины с цветами, я снова запер машину, в последний раз взглянул на быка, которого скоро должны были зажарить и подать на стол порциями по 450 долларов каждая, и занял свое место рядом с мисс Пратт. Я по-прежнему молчал, ожидая, пока она заговорит, и, наконец, дождался.
— Я хочу сказать вам, о чем я думала.
Я вежливо кивнул.
— Я думала о Лили Роуэн.
— Она зовет меня Эскамильо. Рассказала, что вы собираетесь завтра на ярмарку, и предложила мне пообедать с ней.
— И что вы ответили?
— Сказал, что не могу, так как не умею вести себя за столом. А на самом деле я просто не люблю кормить других за свой счет.
Каролина фыркнула.
— Она не собиралась кормиться за ваш счет. Она бы сама заплатила. Лили очень богата. Но она — вампир. Она очень опасна.
— Вы имеете в виду именно то, что она впивается людям в горло и пьет их кровь?
— Я имею в виду именно то, что сказала. Раньше разговоры об опасных женщинах я считала романтическими бреднями. Но Лили Роуэн действительно опасная женщина. Если бы не ее лень, я затрудняюсь даже сказать, скольких мужчин она могла бы погубить. Я знаю троих, которых она свела с ума. Вы видели Клайда Осгуда. Он, конечно, не Адонис, но по-своему довольно красив, Ему двадцать шесть лет, как и мне. Многие поколения Осгудов владели этой землей, да и сейчас у них несколько тысяч акров. После окончания колледжа Клайд обосновался здесь и вел дела своего отца, который занимался политикой. Говорят, Клайд неплохо справлялся. Но два года назад он познакомился в Нью-Йорке с Лили Роуэн, и она вскружила ему голову. Она не впилась ему в горло, а просто проглотила его со всеми потрохами. А прошлой весной выплюнула. Это звучит не слишком красиво, но разве можно красиво описать поведение жабы? Клайд с тех пор не возвращался сюда. Он слонялся по Нью-Йорку, пытаясь увидеть ее или заставить себя не искать с ней встреч. Не знаю, зачем он оказался здесь. Возможно, узнал, что она приехала.
— Вы думали об этом? — спросил я, — Нет, это только ключ к пониманию остального. — Она оценивающе посмотрела на меня. — Вы ведь детектив?
— Да, это моя работа.
— И вы… можете хранить тайну?
— Конечно, если это тайна.
— Так вот, Лили Роуэн пытается завлечь моего брата.
— Ну и что? — я удивленно приподнял брови.
— Я не хочу, чтобы она его окрутила. Он пока еще не поддается, но… Я надеялась, что у него хватит здравого смысла, однако, видимо, ошиблась. К тому же я думала, что он влюблен в Нэнси Осгуд.
А месяц назад Лили Роуэн начала завлекать его в свои сети. И Джимми… Даже Джимми наверняка не устоит перед ней. Черт бы ее побрал! И как это у нее получается?
— Не знаю. Но могу спросить.
— Я не шучу. Она же погубит его!
— Я и не воспринял это как шутку. Просто вы задали глупый вопрос. К тому же ее пребывание здесь… Зачем вы ее пригласили?
— Я думала, что если он увидит ее здесь, в провинции, то одумается. Но ошиблась… Я поежился.
— Хоть я и хороший детектив, но расследовать здесь нечего. Это как раз один из тех случаев, которые мой шеф относит к категории семейных дел, и помочь тут можно, либо отправив вашего братца в Австралию за шнурками для ботинок, либо перерезав Лили горло.
— Это я могла бы и сама — перерезать ей горло. Но, быть может, есть другой выход. Про это я и думала. Она кое-что про вас сказала, пока вы были наверху. Это и натолкнуло меня на одну мысль…
— Что же она сказала?
— Не могу повторить.
— Что-нибудь личное?
— Весьма.
— А что именно?
— Говорю же, что не могу повторить. Но это и то, что она попросила вас пообедать с ней… Я думаю, вы смогли бы отвлечь ее от Джимми. Если, конечно, позволите ей играть активную роль, как она привыкла. Что-то в вас ее привлекло, я поняла это с того момента, как она назвала вас Эскамильо.
— Продолжайте.
— Это все. Разве только… Я не прошу вас об одолжении. Пусть это будет деловое соглашение. Пришлите мне счет, и я его оплачу.
Только если он окажется слишком велик, мне придется выплачивать по частям.
— Понятно. Я притворюсь невинным сосунком, позволю ей погубить меня и затем пришлю вам счет.
— Уверяю вас, это не шутка. Все, что угодно, но только не шутка.
Могу я рассчитывать на вашу помощь? Выпятив губу, я испытующе посмотрел на нее.
— Послушайте, я все-таки считаю, что это шутка. Допустим даже, что она действительно погубит его. Мне кажется, если он попадет в ад, то непременно оттуда выберется. Ни один мужчина еще не оказывался в аду из-за женщины, если он сам того не желал. Вы хотите меня нанять, чтобы избавить вашего братца от Лили. Но я не могу взяться за самостоятельное дело, ведь я нахожусь на жалованьи у Ниро Вульфа. Учитывая ваше беспокойство, я готов пойти вам навстречу: я пообедаю с ней завтра при условии, что вы оплатите счет. Вам это обойдется доллара в два, а я обязуюсь рассказать все в мельчайших подробностях.
— И все-таки это не шутка, — отрывисто бросила она. — Два доллара вы получите, когда мы вернемся домой. — И она повернула ключ зажигания.
Конечно, не мешало бы отдохнуть часок перед ужином, но я, по-видимому, не заслужил такого счастья. Выгрузив корзины с орхидеями, я перенес их в ванную, затем втащил наверх чемоданы и, наконец, сходил за саквояжами.
Войдя в комнату и услышав доносившийся из ванной шум, я поставил саквояжи на пол и отправился выяснять, в чем дело. Оказалось, Вульф, подняв крышки корзин, смотрит, не требуют ли цветы немедленной поливки. Я сказал, что, на мой взгляд, они выгладят превосходно, с чем Вульф согласился. Затем я высказал еще одно соображение: поскольку наши рубашки и галстуки, наряду с прочими принадлежностями, находятся в чемоданах, саквояжи распаковывать ни к чему, хотя я их и принес.
Не удостоив меня взгляд ом он проронил:
— По-моему, лучше распаковать все вещи.
— Все? — изумился я.
— Да.
— Вы хотите сказать, чтобы я все вынул?
— Да.
— Чтобы после ужина запихнуть все обратно?
— Нет. Мы остаемся ночевать здесь.
Я хотел было отпустить по этому поводу язвительное замечание, так как, будучи натурой методичной, люблю, чтобы все шло по плану, но сообразил, что остаться здесь нам выгоднее, чем в Кроуфилде, который кишит охотниками завладеть нашим номером в гостинице. С другой стороны, я сознавал, насколько не правильно было бы потакать самолюбию Вульфа, соглашаясь с ним, и поэтому молча вернулся в спальню и начал колдовать над чемоданами. Вскоре Вульф пришел в комнату, снял пиджак и жилет, бросил их на одну из кроватей и принялся расстегивать рубашку.
— Как вам удалось добиться, чтобы мистер Пратт пригласил вас?
Использовали свое обаяние? — вкрадчиво спросил я.
— Я его не вынуждал. К тому же мы не гости. Мистер Пратт был очень рад принять мое предложение.
— О! — Я круто повернулся к нему, держа в руках охапку носков и носовых платков. — Ваше предложение?
— Да. Буду с тобой до конца откровенен, Арчи. Ведь я мог бы сказать, что предложение исходило от меня. Учитывая его затруднительное положение, вполне естественно было отплатить ему за гостеприимство. Он сразу же согласился и предложил условия работы, которые показались мне подходящими.
— Понимаю, — сказал я, по-прежнему не выпуская из рук предметы одежды Вульфа. — Что же это за работа, хотелось бы мне знать?
— Не слишком прибыльная, но и не трудная — вести наблюдение.
— Так я и думал. — Открыв ящик комода, я сунул туда носки и платки. Я стоял и наблюдал, как Вульф вылезает из рубашки, которая протестующе трещит по всем швам. — Я заподозрил это в то мгновение, когда вы велели распаковать чемоданы. Что ж, хоть какое-то разнообразие. Патрулировать пастбище. Быть телохранителем быка. Что ж, вы прекрасно выспитесь сегодня, ведь вам ни с кем не придется делить эту чудесную комнату.
— Не дерзи, Арчи. конечно, это будет скучно для такого непоседливого человека, как ты…
— Скучно? — Я замахал рукой. — Что вы! Скучать одному в ночи, поверяя свои тайны звездам? Вы меня плохо знаете. Я буду задыхаться от счастья, сознавая, что мое бдение позволит наслаждаться сном в этой прекрасной постели… И еще рассвет! Мистер Вульф, я обожаю встречать рассветы!
— Ты не увидишь рассвета.
— Черта с два! Разве что меня пристрелит Клайд. Или бык подцепит на рога.
— Ни то, ни другое. Я уже обо всем договорился с мистером Праттом и мистером Макмилланом. Тот человек, по имени Дейв, будет сторожить, пока мы ужинаем. В восемь тридцать ты его сменишь, а в час тебя сменит мистер Макмиллан. Ты и дома часто ложишься в такое время. Только будь потише, когда придешь. Я не привык, чтобы меня будили.
— Ладно. — Я снова полез в чемодан и достал Вульфу свежую рубашку. — Но будь я проклят, если потерплю рядом с собой дробовик этого Дейва. Я улажу это с Макмилланом. Кстати, я тоже подрядился на одну работенку. Не очень прибыльную. Я получу два доллара в качестве гонорара, но их поглотят расходы. Клиент — мисс Каролина Пратт.
— Не дури, — пробормотал Вульф.
— Истинная правда. Она заплатила мне два доллара, чтобы я спас ее брата от участи, что страшнее смерти. До чего все-таки здорово быть детективом! Половину ночи нянчить быка, чтобы на следующий день пасть жертвой блондинки. Гляньте, здесь оторвана пуговица — придется послать телеграмму Фрицу.
